Зимняя сказка

– Хотите пирожок? – он выудил из кармана один из конвертов и протянул своей спутнице.

– Нет, благодарю… – пробормотала она.

– Как хотите, – задорно пожал плечами Элжерон. – Томас, хочешь?

– Конечно! – встрепенулся тот, протягивая руку назад и не глядя забирая конверт. – Миссис Олигви готовит просто божественно! – Он тут же зашуршал вощеной бумагой и принялся за еду.

– Только не произноси этого вслух на кухне в замке, иначе следующий месяц будешь питаться на конюшне тем же, что ест Август, – расхохотался граф.

– Сегодня не воскресенье, – несколько раздраженно прервала его веселье Маргарет.

– Я прекрасно об этом осведомлен.

– Тогда зачем нам в церковь?

– Это мне нужно в церковь, – мило улыбнулся граф, приветственно махнув рукой одному из жителей деревни, что чистил крыльцо своего дома от снега и приподнял шляпу, заметив Элжерона. – А Вы отправитесь со мной, поскольку у Вас нет иного выхода. – Граф вновь махнул еще одному мужчине, и обратился к Томасу. – Ты нарочно выбрал центральную улицу?

– Не я, а Август решил отправиться этом путем.

– Если бы конь был в состоянии сам везти меня, куда мне требуется, у меня не было бы кучера, – фыркнул Элжерон, вызвав у мужчины добродушный смех.

– Хорошо, зачем Вам в церковь? – настойчиво переспросила баронесса.

– Никогда не поздно отправиться замаливать грехи перед господом нашим, – Элжерон пожал плечами. – Хотя на самом деле я бы хотел убедиться, что Вы вправду вхожи в церковь, и нет никакой демонической силы, овладевшей Вами.

– Что ж, пусть будет так. Я не посещала приход две недели с момента отъезда из Лондона, но не думаю, что что-либо изменилось с тех пор…

Сани проехали мимо последнего жилого дома, и вывернули на прямую дорогу, ведущую к статной католической церкви. Высокий шпиль ее башни, скрывающий в своих каменных недрах единственный колокол, тянулся к нему, словно свеча, манящая своим светом господа, привлекающая его внимание к речам тех, кто приходил сюда на каждую воскресную и праздничную службу.

– Красивое здание, – отметила Маргарет, рассматривая церковь, ко входу в которую подъехали сани. – Правда, у нас в Лондоне церкви намного больше.

– Для одной деревни не требуется огромная церковь, – Элжерон спрыгнул с саней, отмечая, что дорожка перед зданием и лестница, ведущая внутрь, уже были тщательно очищены от снега. – Прихожан не так много. Идете?

– Думаете, я убоюсь войти в храм господень? – фыркнула баронесса. Она грациозно самостоятельно спустилась с саней, даже не дождавшись, пока граф обогнет их и предложит свою помощь.

– Отнюдь, – улыбнулся уголком рта Элжерон.

Он подождал, пока с козел грузно спустился Томас, и только тогда отправился к дверям церкви. Граф взялся за тяжелое металлическое потертое кольцо, словно свитое из нескольких тонких прутьев воедино, и потянул его на себя, пропуская Маргарет. Девушка, несколько надменно приподняв подбородок, медленно вошла в полумрак церкви. Томас зашел за ней следом, тут же уйдя в сторону и заняв свое излюбленное место на одной из скамей, стянув с головы меховую шапку. Элжерон не тревожил его в его безмолвной молитве, и окинул взглядом широкий зал. В центральном проходе, с двух сторон обрамленном рядами длинных деревянных скамей, стоял юноша в черной рясе, и не спеша подметал выложенный плиткой пол.

– День добрый, Алан, – обратился к нему граф, узнавая. Парень поднял голову, но посмотрел не на Элжерона, а на его спутницу. Он выпучил глаза, и графу показалось, что вот-вот – и у него отвиснет челюсть. Элжерон ощутил легкий и неожиданный укол ревности от подобного внимания, и прокашлялся.

– Алан, отец Андрес здесь? – зычно произнес он, и его голос взлетел под своды храма, разбившись о них каплями эха. Парень вздрогнул и засуетился.

– О, граф МакЛавингтон, рад приветствовать Вас сегодня в нашем приходе! – он нервно отвесил ему поклон, и Элжерон заметил его быстрый взгляд на шапку, которую забыл снять. Граф стянул с себя убор, мысленно сетуя, что не сделал этого сразу же.

– Позови отца Андреса. У меня к нему есть разговор.

– Конечно, конечно, сию минуту, – закивал юноша, и поспешным шагом отправился в подсобное помещение.

Элжерон с облегчением выдохнул, и размеренно прошелся по проходу к алтарю. Прямо за ним возвышался прекраснейший цветной витраж, словно заключивший в стекле по капле каждого цвета радуги. Утреннее солнце, льющееся сквозь него, растеклось на коричневой плитке разноцветными лужами, радующими глаз своей яркостью, и граф невольно остановился на его границе, не решаясь наступить на эту красоту.

– С чего Вы вдруг стали столь надменны? – шепотом спросила у него Маргарет, вызвав недоумение. Он не ожидал, что девушка отправится за ним следом.

– Отчего Вы решили, что я надменен сейчас? – так же шепотом полюбопытствовал Элжерон.

– Не сейчас. А когда говорили с тем молодым послушником. Вы словно собрались испепелить его одним лишь взглядом. Что же он такого Вам сделал?

– Предполагаю, что Вам почудилось, – уклончиво ответил Элжерон. – Свет в этом месте столь изменчив, должно быть, его луч непривычно отбестнул в моих глазах.

Дверь подсобного помещения отворилась, и показался отец Андрес, один, без своего послушника. Настоятель церкви был в возрасте, приближающемся к шестому десятку лет. Седые редкие волосы всегда были аккуратно зачесаны назад, отчего его внешний вид приближался по благочестивости к святому. На его груди болтались на цепочке неизменные небольшие очки с круглыми стеклами. Отец Андрес подошел к графу и приветливо улыбнулся ему уголками губ, отчего лицо собралось во множество счастливых морщинок, что будто доказывали, что этот человек прожил жизнь, полную добрых деяний.