Страница 14 из 92
– Ох, – Маргарет поникла, спрятав глаза. – Неужто я снова ходила во сне… Этого давно не случалось. Мне снилось, что мне невероятно жарко, словно весь воздух раскален как в пустыне, и жжет меня снаружи и изнутри, и мне лишь хотелось найти прохладу. И я помнила, что на улице лежит снег. Может, сон повел меня туда, где холодно… Но погодите-ка, кто же нашел меня? – она подняла пытливый взгляд на Элжерона, ожидая его ответ.
– Я, – признался граф.
– Как же! – начала задыхаться от возмущения Маргарет, прижав ладони к груди. – Вы?! Посреди ночи?! Нашли меня бродящей по замку практически без сознания в одном неглиже?! Силы небесные, сколь постыдное происшествие!
– Боюсь, Вы отчего-то порвали свое неглиже и оставили его в спальне, прежде чем отправиться на полуночную прогулку, – уточнил Элжерон, тут же укорив себя за свои слова, поскольку Маргарет сперва побледнела еще больше, нежели обычно, а следом порозовела, очевидно, от стыда. Она уперла руки в боки и отчитывающим тоном ответила:
– Так вот следы чьих распущенных пальцев я обнаружила по всему телу! После подобного Вам, как истинному джентльмену, полагается на мне жениться!
– Возможно и так, но как истинный шотландец я далеко не джентльмен, посему не смогу удовлетворить Ваше требование! – с улыбкой парировал Элжерон.
– Думаете, Ваше происхождение избавит Вас от ответственности? – лукаво поинтересовалась девушка.
– Увы, боюсь, что ни одна леди не пожелает делить постель с пауком, – граф не выдержал и расхохотался, вспомнив любовь Франчески к его кровати. Но Маргарет вместо того, чтобы присоединиться к нему в веселье внезапно громко хлопнула ладонями по столу, переменившись в лице, и заговорщическим шепотом изрекла:
– Так и знала…
– Что, простите? – переспросил Элжерон с легкой тревогой.
– Вы ночью превращаетесь в большого рыжего паука! – победным голосом постановила Маргарет, чем вызвала у графа новый взрыв хохота.
– Ах, Вы уморительны! В какого еще паука? – сквозь слезы выдавил он из себя.
– Разве не из-за этого Вы живете здесь, почти в заточении? – растерянно пролепетала баронесса.
– Паук, о котором я говорил, – Франческа, – объяснил Элжерон. – Хоть я ей и запрещаю, она все же любит иногда пробираться ко мне в постель ночью, занимая почти все свободное пространство в ногах. К тому же, она весьма ревнива. Посему, моей гипотетический избраннице пришлось бы делить ложе еще и с болтливой паучихой. Поверить не могу, что Вы считали меня способным обращаться в зверей!
– Какое иное более достоверное оправдание может быть для добровольного одиночества? – беспечно пожала плечами девушка. – Вам не одиноко в этом замке?
– У меня полный замок прислуги, – отметил граф. – У меня есть питомец, который не отходит от меня ни на шаг днями напролет и который, между прочим, умеет разговаривать, хоть это и не очевидно для окружающих. В конце концов, меня любят жители деревень.
– Но не так, как может полюбить женщина, – заявила Маргарет.
– Да что же столь ужасного в одиночестве? – несколько раздраженно произнес Элжерон, беря свою емкость с виски и отпивая его в надежде погасить разбушевавшийся в груди гнев. – Разве это не прекрасно – быть всегда с тем человеком, которого ты знаешь вдоль и поперек, и на которого всегда можешь положиться в любой момент?
– К сожалению, я уже давно не могу положиться на саму себя, – с грустью в голосе ответила Маргарет, начав потирать предплечья. – Я ведь не помню, как ушла из спальни. Как рвала одежду. Как Вы меня нашли и, полагаю, вернули.
– Не уверен, что припоминаю верно, но мне показалось, что мои прикосновения оставляли жуткие следы на Вашей коже. Словно… она таяла под моими пальцами, как снег.
– Вы правы. Это одно из проявлений проклятия… То есть болезни! – поправилась Маргарет, словно на мгновение забылась и произнесла вслух то, что было не должно.
– Но тогда, выходит, я Вас ранил? – обеспокоился граф.
– О, не волнуйтесь на этот счет, у меня бесчисленное множество средств от ожогов и для облегчения боли. Я давно обработала все повреждения.
– Но ведь эти мази вряд ли излечивают Вас за пару мгновений? – поинтересовался Элжерон.
– Конечно нет… – баронесса издала протяжный вздох. – Кожа расползается, словно размокшая бумага, но зато заживает столько, сколько ей и полагается. Чтобы как можно реже получать новые раны, я скрываю всю открытую кожу, и всегда ношу перчатки. Уже почти год никто не касается меня… – с тоской добавила она.
– Мой вопрос наверняка покажется Вам крайне вопиющим, но могу ли я увидеть хоть один ожог, оставленный мной?
– Только если Вы выполните мою просьбу, – выдвинула встречное требование баронесса.
– Все, что угодно, – с усмешкой пообещал Элжерон.
– Не говорите матушке о произошедшем… Только представьте, что произойдет, коли до нее дойдут слухи, что Вы… и я…
– Я прекрасно понимаю, – кивнул граф, вставая с кресла и обходя свой стол. – Вас никто не видел, кроме меня. И Франчески. Но речь паучихи никто не разбирает, так что даже если ей по какой-то причине взбредет в голову разболтать о случившемся, никто и слова не поймет, – заверил он девушку. – Итак, если мне не изменяет память, один из следов должен быть у Вас на левом запястье.