Зимняя сказка

Элжерон проснулся в начале десятого утра, чем был крайне недоволен. Он нахмурился, ощущая одновременно с усталостью от бессонной ночи первые симптомы простуды, которая, по-видимому, началась из-за пребывания у открытого окна. Граф сел на постели и провел ладонью по лицу, снимая заложенность носа и головную боль, что могли бы испортить ему несколько следующих дней. Франческа, почувствовав шевеление хозяина, нехотя слезла с кровати и уползла на потолок, как она обычно делала, если пробиралась сюда тайком ночью и пыталась скрыться до того, как ее обнаружат и накажут.

– Какой ужас, я проснулся с голубями, – укорил сам себя граф, начиная наспех одеваться. – А у меня ведь гости в замке, и столько дел!

– М-м-м, голуби, – сонно прочмокала Франческа под потолком. – Они на рассвете просыпаются, как все птицы. Чтобы поймать самого вкусного, и до того, как придет голубятник, надо ставить сеть до восхода солнца…

– Так и знал, что ты съела ту почтовую птицу! – рассердился Элжерон. – Фру-Фру, прекращай охотиться на голубей, они мне нужны! – Он хлопнул дверью своей комнаты, начиная, наконец, день.

Исполнив ежедневный ритуал, включающий в себя утренний туалет и поспешный завтрак в полном одиночестве в огромной обеденной, он выяснил у Алисы, что его посетители уже давно встали и ожидали его в гостиной.

– Я совершенно неучтив, – пробормотал себе под нос Элжерон, поправляя рукава темно-синего пиджака перед тем, как зайти в комнату. Постучав, он толкнул дверь, с волнением глядя на Маргарет, которая тут же подняла на него глаза. Она выглядела ровно так же, как и вечером предыдущего дня, словно ничего не произошло ночью.

– Добр… – начал было граф, улыбнувшись с облегчением, как его мгновенно прервал истерично-недовольный голос Филиппины.

– Где это видано, чтобы дам заставляли так долго ждать? – с надменностью произнесла она, шумно прихлебывая чай из белоснежного фарфорового китайского сервиза, украшенного голубыми витиеватыми цветами. – Мы уже заждались Вас, граф, а Вы все никак не проснетесь!

– Бессонница замучила, – сказал частичную правду Элжерон, садясь напротив женщин.

– Ох, какая может быть бессонница в столь унылом месте! – взмахнула рукой с чашкой Филиппина, едва не расплескав чай. – Сплошной камень да тихая неразговорчивая прислуга!

– Это замок, ему положено быть построенным из крепкого камня, – граф пожал плечами на это странное замечание. – А прислуга неразговорчива, поскольку я сам не мастак много трепать языком.

Филиппина послала ему озлобленный взгляд и вздохнула, словно выигрывая время для того, чтобы придумать еще какую-нибудь гадость.

– В конце концов, здесь даже нечего почитать, – наконец, выдала она.

Элжерон изумленно обвел взглядом шкафы у стен, чьи полки ломились от изобилия литературы. Корешки книг темнели за стеклянными дверцами, ожидая, пока их прочтут, и определенно не заметить их было довольно-таки сложно.

– Но… – потянул граф, указывая ладонью на один из шкафов.

– Ах нет, я попросила Маргарет что-нибудь прочитать, мои глаза уже не так молоды, знаете ли, чтобы делать это самостоятельно, и она смогла обнаружить лишь какие-то невероятно скучные и дотошные философские трактаты и литературу на неизвестном мне языке!

– Французском или немецком, я полагаю? – уточнил Элжерон, утомленно приподнимая брови. – Какую же книгу Вы желаете?

– Что-нибудь из эпохи романтизма, – огорошила его женщина. Граф задумчиво покопался в памяти, в тех временах, когда бунтарская подростковая душа рвалась в исследование загадок отношений между мужчиной и женщиной, и он с трудом выискивал подобную литературу в самых отдаленных полках и шкафах.

– Полагаю, в библиотеке нашелся бы какой-нибудь памфлет на предпочитаемую Вами тематику, – кивнул Элжерон, поднимаясь.

– Я могу сходить с графом и выбрать что-нибудь для тебя, матушка. Я ведь хорошо знаю твои вкусы, – внезапно проявила рвение Маргарет. Это была бы неплохая возможность, наконец, остаться наедине и попытаться узнать у нее подробности болезни, те, о которых она не решилась бы говорить в присутствии Филиппины.

– Нет уж, нечего юной особе разгуливать в одиночестве по этому замку! – возмутилась Филиппина, и тут же начала подниматься, раздражающе зашуршав юбками и разбивая надежды Элжерона. Он задумчиво прищурился и мысленно позвал к себе Франческу.

– Отчего же, мы вполне сможем справиться сами, тем более, Маргарет будет в сопровождении меня, – произнес он, пытаясь оттянуть время до прихода паучихи и надеясь воззвать к здравомыслию Филиппины и все же оставить ее в гостиной. Краем глаза он заметил, как девушка несколько поникла. Видимо, она также желала уединения.

– Тем более! – вторила ему Филиппина, подходя к двери и отстраняя от нее графа, не позволяя ему проявить вежливость. Едва она ее распахнула, как в проеме на потолке показалась Франческа, тут же загоняя своим видом обратно в гостиную. – Боже правый, пресвятые угодники и дева Мария! – воскликнула на одном дыхании Филиппина, начав осенять себя крестным знамением. Напоследок она перекрестила и саму Франческу и, отступив обратно к тахте, затараторила: – Откуда здесь это чудище?! Граф, немедленно уберите его!

Паучиха в ответ отползла аккурат на пространство над дверью и опустила две черные длинные лапы на проем, поняв желание своего хозяина не выпускать эту женщину из комнаты.

– Ох, Франческа в последнее время столь непослушна, – с наигранным сожалением покачал головой Элжерон. – Боюсь, коли она что-то решила, то я никак не смогу ее переубедить сдвинуться с места и на сантиметр…