Ей Снился Сон

Королева, Ваш спущен флаг,

Он не в силах восторженно реять!

Королева, Вы стали мудрее.

Королева, Ваш спущен флаг.

Королева, Ваш спущен флаг!

Не случайно ль закрыты все двери?

У меня нет причин Вам не верить,

Но королева, Ваш спущен флаг!

Но, одетый свинцовой тучей,

Дремлет взгляд, ожиданьем измучен.

Ей не нужно другого платья –

Ей тепло в его нежных объятьях.

Вопреки реву гроз суровых

Перевернуты жизни основы.

Нет ни мира, ни рая, ни ада

За пределами милого взгляда!

Королеве плевать на флаг!

Королеве постыли потери!

Поджигая закрытые двери,

Разрывает руками мрак!

Королеве плевать на флаг!

Пусть кружат обгоревшие перья!

Но если ОН ей отчаянно верит,

То Королеве плевать на флаг!

Т. Поройко, Ю. Соловьева «Королева»

Ей снился сон.

Он сидел на краю обрыва, свесив ноги в сизую туманную бездну. Он сидел, ссутулившись, руки, сцепленные замком, лежали на коленях. Побелевшие костяшки пальцев выдавали сильное волнение. Он сидел, низко опустив голову, погруженный в тяжелые думы. Тусклые волосы безвольными волнами были разметаны по спине. Она подошла к нему осторожно, так, чтобы Он мог ее заметить, так, чтобы не напугать. Тихо опустилась на колени и села, подобрав под себя ноги.

Молчание было тягостным и тягучим, как смола. Она смотрела на него во все глаза. Она ужасно соскучилась: Он не появлялся в ее снах несколько лет. Что же теперь произошло? Или произойдет? Хорошее или плохое?

Он вздрогнул, явно к чему-то прислушиваясь. Она прислушалась тоже. Совсем близко послышались звуки шагов маленьких босых ножек, и из сизого тумана вышла маленькая девочка. Та самая малышка, что снилась ей много лет назад, во встречу с которой Она уже перестала верить. Он повернул голову и посмотрел на девочку с такой болью во взгляде, что сердце сжалось, и защемило в груди. Малышка в белом платьице подошла к ней и обвила ее шею теплыми пухлыми ручками, прижалась к ней щекой. Она обняла девочку, уткнулась в ее золотистые кудряшки. От этих объятий стало так хорошо, но было в них что-то странное. Он не пытался приблизиться к ним. Только смотрел с горечью и болью, и океаны тоски плескались в расширенных зрачках. А девочка прошептала ей на ухо:

- Мама, пойдем, мне холодно, - тихонько сползла с ее коленей и потянула ее за руку. Она встала и оглянулась. Он сидел по-прежнему и все так же смотрел на девочку. Малышка тянула ее за руку. Она сделала несколько робких шагов, следуя за нею, но не переставая смотреть назад, туда, где на краю обрыва сидел Он. Она не хотела оставлять его сейчас, оставлять в таком состоянии. Она думала, что может чем-нибудь помочь, утешить, согреть. Он не смотрел на нее, Он смотрел на девочку. Смотрел, будто прощался навсегда.

Она подхватила малышку на руки и вернулась к краю обрыва, присела рядом с ним. Девочка уткнулась лицом в ее плечо. Она посмотрела ему в глаза:

- Что с тобой?

- Со мной? Все в порядке. Просто я умер…

- Мы причиняем тебе боль?

- Нет. Просто грустно.

Она уткнулась лбом в его плечо:

- Я так скучаю по тебе…

Он прижался щекой к ее волосам, погладил по спине:

- У вас все будет хорошо… все будет хорошо…

Она подняла голову и посмотрела в его глаза. Взгляд его по-прежнему был полон тоски и боли, но губы силились улыбнуться. Она горячо поцеловала его, надеясь согреть, но почувствовала, как по его щекам потекли слезы. Она растерялась, отстранилась и не знала, что делать дальше. Малышка на руках тихонько захныкала. Он протянул руку и погладил ее по волосам, улыбнулся сквозь слезы:

- Все будет хорошо.

Она шагнула в сизый туман, прижимая к себе драгоценное дитя. Шла, не разбирая дороги. И долго еще чувствовала за своей спиной этот взгляд, переполненный тоской и бесконечным отчаяньем. Серо-голубой взгляд, погруженный во мрак боли.

Или это был не сон?

Она проснулась в дурном настроении. В углу стояли собранные рюкзаки, но их поездка на фестиваль еще не была делом, окончательно решенным. Да, Другая Девушка, занимавшаяся в то время организационными вопросами бард-клуба, заверила ее, что Она будет желанна, что по ней соскучились за год. Да, она предложила помощь и сказала, что никто ее ни в чем не упрекнет. Но верилось в это с трудом. С некоторых пор Она перестала верить в искренность большинства участников этого объединения.

Несмотря на эти сомнения, Она, получив приглашение, созвонилась с Криптиком и договорилась о репетициях: он должен был аккомпанировать ей, дабы Она не смущала искушенных слушателей своим, крайне невысоким, техническим уровнем. Программа была готова, но смятение не покидало ее душу. Она боялась встречи с этими людьми, боялась посмотреть им в глаза. За год безвылазного сидения дома Она совершенно отвыкла от шумных компаний, почти перестала играть и писать. К тому же финансовые проблемы накрывали с головой…

В общем, проснувшись утром в день отъезда, Она еще не была уверена в том, что поедет. Дети старались вести себя как можно лучше, ошибочно полагая, что именно от этого зависит окончательное решение. А Она судорожно перебирала в памяти знакомых, у которых можно было бы одолжить денег.

Отправив старшую дочь за хлебом, принялась готовить завтрак. Не прошло и минуты, как девочка вбежала в квартиру, сияя радостным и загадочным взглядом:

- Мам! Смотри, что я нашла! Она в траве лежала! – и протянула ей мокрую насквозь пятисотрублевую купюру. Собственно, этого было больше, чем достаточно, чтобы ехать на фестиваль не абсолютными нахлебниками. Она подумала, что это знак. Видимо, действительно надо ехать.

В доме мгновенно воцарилась атмосфера радости и приятного возбуждения. Дети любили ездить на фестивали. Им нравилась эта свобода и палаточный быт, налет авантюрности и приключений. Сборы были окончены в два счета, продукты закуплены, и все облачились в походные одеяния. Старт!