Страница 81 из 105
И, кстати, ей это вовсе не приснилось. Пригрезилось. Вспомнилось. Растаяло, едва Григ коснулся ее плеча и сказал, что собрал все, что нужно, и они могут идти. За его плечами был приличных размеров рюкзак. Вечер как-то удивительно быстро набирал обороты: пришли к приятелю засветло, вышли – в сумерках, до ее дома добрались в сгущающейся темноте. Поужинали и стали устраиваться на ночлег.
Проще всего, конечно, было положить Грига на мамин диван, но мама терпеть не могла непрошенных гостей на своем диване. Даже если потом все стряхнуть, расправить и прибрать, она всегда угадывала, что на нем кто-то спал, и неизменно устраивала скандал. Ну, если и не скандал, то выволочку, и ворчала потом целую неделю. Этого ей ужасно не хотелось. Поэтому, честно обрисовав Григу ситуацию и настоятельно попросив не трогать ее, предоставила ему место у стены, а сама улеглась с краю.
Повернулись друг к другу спиной и затихли. Усталость этого странного дня навалилась, придавила тяжестью тревог и разочарований, выстудила пальцы и душу тоской. Кажется, подступили слезы, но Она не открывала глаза. Кажется, Она тихонько всхлипывала, но сама этого не замечала.
Да, наверное, всхлипывала, потому что Григ повернулся и, приподнявшись на локте, склонился над нею. Она затихла и постаралась изобразить ровное сонное дыхание, но он, похоже, не поверил. Он положил руку ей на плечо, наклонился и поцеловал в шею. Она вздрогнула и сжалась: «Не надо. Я не хочу». Но Григ точно не слышал ее. Он не был груб, но был чрезвычайно настойчив. Несмотря на ее протесты, он все же вынудил ее повернуться к нему лицом. Серые глаза оказались так близко, что Она оцепенела и не могла отвести от них взгляд. Только повторяла жалобно: «Пожалуйста! Не надо! Я не хочу!», а поцелуи, подобно горошинам града, все сыпались на ее плечи, шею, лицо…
Мир перевернулся в серых глазах и закачался. Закачался, закружился, загудел в ушах. А Она почему-то перестала чувствовать что-либо. Ей вдруг стало все равно, что происходит с ее телом. Сколько себя помнила, такой холодной Она еще никогда не была. Григ наклонился, прижался щекой к ее щеке и горячо зашептал: «Знаешь, я однажды жил при монастыре, и настоятель меня почему-то невзлюбил. Вроде, и вел я себя скромно, и выполнял все, что требовалось, но он почему-то все равно называл меня «блудливый монах»». Он поднялся, запрокинул голову и засмеялся тихим жемчужным смехом, повторяя: «Блудливый монах!» Она насторожилась. Кажется, Она уже слышала раньше такой смех. Так смеялся мальчик в питерском парадном. Мальчик, мечтавший подарить ей счастливое будущее. Мальчик, которому Она причинила боль.
Небо в окне за его спиной стало заметно светлее. От этого предутреннего сияния пушистые волосы Грига вспыхнули нимбом. Свет потек по его плечам и рукам. Лицо озаряла лучистая улыбка, легкая и прекрасно-наивная, а с губ все сыпался жемчужный смех. Она смотрела на него, раскачивающего мир, и снова удивлялась: Григ был всегда рядом, а Она не замечала его, не видела в нем этого света. Не чувствовала, сколько в нем искренности и тепла. Сейчас Она готова была потянуться к нему, открыть ему душу. Даже почти готова принять это тепло и эту надежду. Ее мысли, ее сердце почти оттаяли, почти пробудились от мертвого зимнего сна.
Или ей это только приснилось?
Но тут заорал будильник, и волшебство кончилось. Взгляд снова заволокли морозные узоры, сердце снова покрылось коркой льда. Видение жемчужного смеха вытекало в рассвет. Погасли нимбы и звезды в серых глазах, но где-то в глубине его зрачков Она ясно видела отпечаток этого сияния.
Встали. Застелили постель. Завтракали. Григ все пытался поймать ее взгляд, но натыкался на маску дерзкой улыбки с пляшущими бесенятами внутри черного омута. То ли он не понимал, что это фарс, то ли был готов и к этому испытанию, только нежность в его глазах почему-то вызывала у нее злость. И чем больше он светился, тем сильнее Она злилась.
Приехали на вокзал. Из тамбура подошедшей электрички им махали друзья. За год общения Она никогда не видела Грига в таком радужном настроении: он, улыбаясь, рассказывал забавные истории, пел и, пританцовывая, играл на флейте. Другая Девушка, с которой теперь, объединенные общей утратой и общим горем, они стали, точно две половинки, удивленно смеясь, спросила ее:
- Что ты сделала с Григом? Он весь светится!
Она криво усмехнулась:
- Да так. – А про себя подумала, что он об этом еще пожалеет. За ее раскованным смехом никто не заметил тяжелого взгляда и упрямой резкости движений. Путь до Костромы был веселым, и время пролетело незаметно. Там их, действительно, ждала неприятная неожиданность. Та самая, которой Она боялась. Фестиваль едва не накрылся. Однако ее упорство и поддержка друзей помогли направить ситуацию в нужное русло, и постепенно решить все проблемы. И вот аппарат подвезли, начали подключать и настраивать, работа закипела и без ее участия. А Она как-то сразу будто лишилась опоры. Она снова будто бы падала в пропасть, и некому было протянуть ей руку. Она поискала глазами Грига, но его не оказалось рядом. Побрела по дорожкам парка, надеясь встретить его где-нибудь, но тщетно. И тут на ее горизонте возник Пэк. Щелкнуло. Вспыхнуло. Потянуло. Они бросились навстречу и заключили друг друга в объятия, как старые друзья. Он подхватил ее, закружил, и Она засмеялась легко и искренне. Потом сидела у него на коленях, крепко обняв. Чувствовала себя защищенной от грусти и одиночества. Вернулся Григ, но было уже поздно.
Однако Григ не был бы Григом, если бы сразу сдался и отошел в сторону. Долгое время он то ли делал вид, то ли, действительно, не принимал их отношения с Пэком всерьез. Был частым гостем в квартире, которую они снимали на троих со Скоффом, старался помочь ей, чем мог.
Однажды, когда Она уже носила под сердцем дитя, ей заказали выполнить контрольную работу, и Она с радостью согласилась. Писала по вечерам, после возвращения из школы и домашних дел. Уставшая до невозможности, клевала носом, засыпала над книгами. Григ предложил помочь ей сделать закладки, выбрать нужный текст и отметить его в книге. Она с благодарностью приняла эту помощь и отправилась спать. Следующим вечером узнала от Пэка подробности вечера предыдущего: