Кровь

      — И мы собираемся просто взять, зайти туда и сказать «вот у нас тут карта памяти, мы хотим, чтобы это везде показали»? — спросила Сьюзен и подняла глаза на огромное здание, перед которым они стояли, уходящее вершиной к облакам. На его внешней стороне, по стеклянным стенам огромными буквами, переливающийся разными цветами, было написано: «Центральное телевидение "Мир" ». Стены этого здания были полностью усыпаны экранами, на которых передавались новости со всего мира, шли фильмы, матчи и многое другое. Сьюзен видела это здание на фотографиях, но никогда ещё в живую. Их класс водили сюда на экскурсию, но она тогда заболела и не пошла. Правда, она не сильно тогда расстроилась: такого рода вещи её мало чем интересовали, но теперь, когда она увидела это здание в живую, оно её поразило и заставило на мгновение заворожённо не отрывать глаз.

      — Ну, вообще-то, это и был наш план, — отойдя от шока раньше других, так как не раз уже видела это здание, ответила Фостер. — Я знаю, где находится центр управления всеми телевизионным экранами в городе. Нам нужно только добраться туда и транслировать с помощью этих компьютеров информацию с этой карты на все экраны города, — Фостер показала маленькую карту памяти.

      — И думаешь, нас туда пропустят? — усмехнувшись, спросил Шон. Он тоже впервые видел такое огромное здание, но старался сделать вид, что оно его не волнует и нисколечко не впечатлило.

      — Как бы ты сам придумал транслировать всё отсюда, — напомнила ему Фостер. — Но ты прав, нас туда просто так никто не пропустит.

      — Так ты же вроде состоишь в какой-то тайной организации, у которой тут повсюду шпионы? — язвительно улыбнувшись, спросил Шон.

      — Ты думаешь, после того, что я сделала, я ещё могу считаться одной из них? Скорее всего, уже всем нашим разослали моё фото и данные, чтобы найти и уничтожить, — Фостер задумчиво посмотрела на здание, в которое им теперь как-то нужно было проникнуть.

      — О, а вот и мы! — воскликнула Сьюзен, указывая на один из экранов. Все подняли глаза. Действительно, по новостям передавали об особо опасных преступников, что сбежали сегодня утром и показывали крупным планом три фото с изображением Сьюзен, Шона и мисс Фостер.

      — Н-да... — протянул Шон. — Попасть внутрь становится с каждой секундой всё сложнее и сложнее, а плана у нас так и нет.

      — А может нам просто войти туда? — спросила Сьюзен, рассматривая свою фотографию в новостях. Она была ужасна, могли бы и получше выбрать.

      — И как же? 

      — Ну, вместе с ними, — Сьюзен указала на ближайшую группу туристов, что собирались отправиться на экскурсию в «Центральное телевидение». 

      Шон и Фостер переглянулись. Этот план явно был обречён на провал, но это был единственный их способ попасть в «Центральное телевидение “Мир"» и при этом остаться незамеченными.

      Всего через пару минут экскурсионная группа шумной толпою прошла в огромное здание, и никто не заметил ещё трёх человек, незаметно примкнувших к ним.

 

***

      Сьюзен даже подумать не могла, что будет интересно. Она пару раз успела забыть, зачем она здесь. Женщина, что вела экскурсию, говорила очень громко, чётко и красиво. Её слушали все, хотя многим здесь и не была интересна ужасно скучная биография Джона Уолда, который создал всё это телевидение и построил данный небоскрёб. Сначала их провели по холлу, в котором было так ярко, что порою хотелось закрыть глаза. А ещё повсюду, не только в холле, в воздухе или на стенах висели экраны, вещающие о каких-то новостях или новых фильмах. Правда в холле весел один большой экран, который невозможно не заметить, войдя в здание. На нём передавали новости прямиком из Центрального города. На взгляд других, это программа должна была пользоваться успехом, потому что рассказывала и показывала жизнь богачей, но, немного посмотрев, Сьюзен осталась равнодушна. Жизнь дворян и чиновников выглядела не интереснее жизни Сьюзен, отличалась лишь тем, что была богаче. Если ты каждый день можешь позволить себе поездку на море, где ты будешь совсем один, то разве это не становится с течением времени таким же скучным занятием, как подметание пола каждое утро или поход в магазин?

      Далее их повели на верхние этажи, где показывали студии для звукозаписи, кабинеты с вывеской «Тишина, ведётся прямой эфир», а потом их повели в какую-то комнату, где было множество голограмм с изображением того, что сейчас происходило в мире. Экскурсовод приятным голосом сообщила, что здесь получают информацию со всего мира, обрабатывают её и показывают на экранах по всей стране. Как раз на этом моменте Сьюзен вспомнила, зачем они здесь. Она резко обернулась, испугавшись, что могла потерять Шона и миссис Фостер, но они по-прежнему стояли за её спиной со скучающим видом. Кажется, данная экскурсия интересовала только Сьюзен. 

      — Неужели это здесь? — тихо спросила Рассел, пока экскурсовод продолжала что-то рассказывать, а остальные члены группы внимательно её слушали.

      — Да, вот только людей здесь слишком много, — ответила Фостер, незаметно пробегая глазами по всем работникам, что находились в помещении. Никто из них не обращал внимания на экскурсию, они были за стеклянной стеной, так что слышать звучный голос гида не могли. Они просто были заняты своим делом. Переходили от одного экрана к другому, что-то печатали на компьютерах и пересматривали телепередачи, новости и фильмы, которые вскоре должны были быть показаны на экранах всех телевизоров. 

      — И как туда попасть? — спросила Сьюзен, ища глазами вход в помещение по ту сторону стекла.

      — Вон там дверь, встроенная в стену так, чтобы не было видно, — Шон незаметно указал в сторону где, по мнению Сьюзен, была обычная стена. — Я бы мог её просто выломать, это будет хорошим поводом всем посмотреть на меня.

      — Ты что, собираешься их всех загипнотизировать? — глаза Фостер расширились от удивления.

      — Да, а что? Мне это под силу, — с довольной ухмылкой ответил Шон. — Главное, чтобы они не успели объявить тревогу раньше, чем бы я их загипнотизировал, а для этого мне нужно, чтобы все посмотрели на меня.

      — А не проще ли было их всех убить? — недовольно спросила мисс Фостер. Она конечно догадывалась, что Истинные вампиры сильны, но не настолько же. К тому же, Шон когда-то был человеком. Она бы сама, даже в те годы, когда была ещё сильна, не смогла бы наложить гипноз на стольких людей. Она сомневалась даже в том, что другие вампиры так могли.

      Шон скривился.

      — Я долго не «ел», но вчера отнюдь не плохо подкрепился, так что у меня нет желания убивать их, — ответил он, незаметно скользнув по обеспокоенному лицу Сьюзен. Для неё люди всегда оставались людьми.

      — А что же будем делать мы? — шёпотом спросила Сьюзен, так как экскурсовод замолчала.

      — Они сейчас уходят, вы уходите с ними, а потом отстаньте и спрячьтесь где-нибудь ненадолго, я найду вас, — ответил Шон, следя за тем, как группа людей постепенно начинает уходить, остались ещё только мамаши, пытающиеся оттянуть детей от стекла, к которому они прилипли и не хотели уходить. 

      — А как же ты? — обеспокоенно спросила Сьюзен.

      — Я останусь здесь, — он усмехнулся. — Не волнуйтесь, доктор, я смогу ненадолго скрыть себя в темноте. Этого должно хватить. Но знайте, что действовать нам с этого момента надо быстро. Камеры быстро засекут меня и вскоре здесь появляться люди.

      — Пойдём, нам пора, — Фостер схватила Сьюзен под локоть, не дав ей даже пожелать удачи Шону. Она последовала за бывшей медсестрой, но, когда она у двери обернулась, Шон уже исчез.

      Поток людей вытолкал их из помещения и понёс куда-то в сторону. Они еле смогли выбраться из его центра и вовремя, когда группа уже направлялась к лифту, Фостер схватила Сьюзен за руку и куда-то запихнула. Сьюзен не успела что-либо понять, как шум и разговоры людей стали тише, а мир вокруг темнее и теснее. 

      — Где мы? — шёпотом спросила она, слушая, как группа всё удаляется и удаляется.

      — Не знаю, я просто открыла какую-то дверь и впихнула туда тебя. Раз с тобой ничего не произошло, то можно тут сидеть и ждать, — Фостер перебила возмущение Сьюзен: — Только ничего не трогай.

      Сьюзен закрыла рот, который открыла, чтобы возмутиться. Нечего им шуметь, ещё неизвестно, где они и кто может их услышать. Хоть Фостер предупредила её, чтобы она ничего не трогала, но Сьюзен всё же стала аккуратно прощупывать стену и всё вокруг. Скорее всего,они были в каком-то отсеке с целой кучнй проводов и рычагов, назначение которых она не знала, так что она бросила «осмотр» местности и стала ждать. Только удивилась, что они смогли попасть в такое место. 

      Ждать в молчании и темноте оказалось тяжело. Ты не знал сколько времени прошло? Минута или больше? Смотреть было не на что, да и занять себя тоже не чем. Пока они вот так молчали, Сьюзен обдумывала то, что с ней произошло всего лишь за какие-то сутки. Началось это давно, несколько месяцев назад, но стремительно развиваться стало всего лишь вчера. Мисс Фостер, которая оказалась полувампиром-получеловеком, попыталась убить профессора Сешера у неё на глазах. Она помогла выбраться Шону и сбежала с ним сама, при этом они взяли с собой умирающую мисс Фостер. Она оделась в какой-то странный наряд, который так любила носить молодёжь. Она узнала много нового о мире, в котором жила. И всё это за двадцать четыре часа. Всё происходило быстро, слишком быстро.

      Неожиданно, Сьюзен вспомнила, что так и не получила ответ на свой вопрос:

      — Мисс Фостер, — тихо позвала она. — Мисс Фостер.

      — Что?! — недовольно отреагировала та, её голос немного хрипел. 

      — Вы так и не сказали мне, почему хотели убить профессора Сешера?

      Сьюзен в такой темноте не могла видеть лица Фостер, но ей показалось, что та помрачнела.

      — Ты уже знаешь, — начала она, — что я полукровка, — Сьюзен кивнула, хотя и знала, что в темноте Фостер этого не увидеть. — Мой отец был и отцом Аластэйра. Думаю, Шон рассказывал тебе о нём. Он был ему как отец, а потом обратил прежде, чем умереть от моей пули. Не спрашивай, зачем я убила своего брата. Тогда я просто ненавидела всех вампиров, а особенно его, потому что отец признал его, а меня нет. Боюсь, что он даже не знал о моём существовании, и это меня выводило из себя. И когда я услышала о том, что на него ведут охоту, я немедленно отправилась туда, где его должны были убить. Я не могла позволить, чтобы он умер от руки другого. Я чувствовала столько радости, когда увидела его впервые. Я радовалась, что наконец смогу отомстить этому мужчине, бросившему мою мать. Позже я только поняла, что Аластэйру давалось не больше любви от его отца, чем мне. Возможно, его даже мать не любила. Но я никогда не признавалась, даже себе не давала допускать такой мысли, что я жалею о том, что убила его, — её голос стал очень тихим, еле слышным и очень печальным. — А за что я попыталась убить Сешера? Я ненавидела не только вампиров, но и людей. Ни одна из этих сторон никогда не принимала ни меня, ни даже мою мать. Мы с ней жили в одной деревушке. Очень тихой и мирной деревушке. До того, как родилась я, все любили её, она была очень красивой и многие сватались к ней. Но она полюбила моего отца, он скрывал, естественно, что он вампир, только она об этом знала, но в деревне всё равно пошли слухи. А всё усугубилось оттого, когда она родила меня вне брака. Семья выгнала её из дома с грудным ребёнком на руках. Ей пришлось жить на окраине деревни, пытаясь прокормить и себя, и меня. Люди клеветали и сплетничали о нас, обходили стороной, но даже тогда они и не думали убивать нас, — Фостер замолчала, словно вспоминая события давно минувших лет. — А потом началась эта революция. Фамилия Сешер быстро стала всемирно известной благодаря своим открытиям. Тогда и началась охота на вампиров. Они стали считать, что это зло и грязно - быть полукровкой, и что всех нас нужно перебить. Не спорю, что и раньше к нам хорошо не относились, но никто и не думал об убийстве, а особенно о таком жестоком, как сожжение на костре. Сожжение заживо. В нашей деревне были волнения, мать боялась, что меня могут забрать, поэтому приказала мне всегда сидеть дома и не выходить. Никто долго не решался явиться к нам, а потом...

      Мэри испуганно и с некоторым любопытством выглянула из-за приоткрытой двери так, чтобы, по её мнению, никто её не увидел. Мать стояла перед домом и смотрела на приближающуюся толпу людей. Они шли из деревни, что находилась внизу у холма, на котором стоял дом Мэри и её матери. Мама говорила девочке, что раньше она жила там, а потом они переехали сюда. Мама любила людей, что жили в той деревне, но Мэри — нет. Они были злыми, они обижали её и маму, когда они иногда спускались вниз. А сейчас они впервые поднялись к ним. В их руках были факелы, освещающие их злые, искажённые ненавистью и страхом лица. Они что-то кричали, но Мэри не слушала, она смотрела на худые плечи матери и её спину. Девочка не видела лица женщины, но ей казалось, что она боится, хотя и пытается это скрыть, пытается казаться сильнее, чем есть на самом деле.

      Люди подошли совсем близко, мать пытается остановить их, заставляет опустить руки и что-то кричит им. Они не слушают её. Кто-то хватает её и бросает на землю. Её бьют ногами. Мэри кричит и распахивает дверь с такой силой, на которую не способен восьмилетний ребёнок. Она бросилась к матери, которая кричала ей, чтобы она убегала. Но девочка не слушала её, она бежала к матери, думала защитить её, но что она могла?

      Мэри рухнула перед матерью на колени. Люди не обратили на неё внимание, думали, что не сможет убежать уже, и отправились поджигать их дом.

      — Всё хорошо, Мэри, всё хорошо, — мать улыбается, гладит её по голове, а в уголках её губ кровь. Мэри дурманит этот запах, запах крови, но она не обращает на него внимание. 

      — Мама, мамочка, — плача навзрыд шепчет она, целуя ладонь, что гладит её.

      — Беги, Мэри, беги, — отвечает её мама. — Покажи мне, как ты умеешь быстро бегать.

      — Ты же знаешь, я бегаю быстрее ветра, — девочка пытается улыбаться, но это плохо у неё получается.

      — Да, ведь ты у меня умница, ты такая хорошая девочка, Мэри, — слёзы оставляют за собою чистую дорожку на прекрасном лице женщины. — Беги, Мэри, я буду смотреть. Всё будет хорошо.

      Она улыбается дочери в последний раз. Она отталкивает её рукой, которой только что гладила. Этот толчок слабый, он ничего не смог бы сделать Мэри, но она откидывается назад, всхлипывает.

      — Беги! Беги, Мэри! — мама кричит уже зло, не по-доброму.

      Страх и ужас охватил девочку. Она разворачивается и бежит, бежит мимо людей, которые думали, что она не сможет бежать. Они удивлены, поражены, они отправляются вдогонку, но им не догнать её, она бегает быстрее ветра. 

      Девочка оборачивается, но там уже не на что смотреть. Всё охватил огонь, красное пламя пожирало всё, что было ей дорого, всё, что она любила и ценила. Всё...

      Одинокая слеза пробежала по её маленькой щеке. 

      —Я отомщу. Всем отомщу, — шепчет девочка, как заклинание.

      Мэри Фостер замолчала. Сьюзен что-то хотелось сказать, ей казалось, что она должна что-то сказать, но почему-то ничего не приходило в голову. Подбодрить? Сказать, что всё хорошо? Что всё прошло? Что она сможет отомстить?

      Сьюзен решила промолчать.

      Неожиданно что-то стало дёргаться, словно в судорогах, рядом с Сьюзен. Она не видела этого, вокруг была кромешная тьма, но глаза уже немного привыкли к темноте. Сьюзен не сразу поняла, что это мисс Фостер снова кашляет кровью. 

      — Что с вами? — воскликнула она, хотя это был очень глупый вопрос. Она схватила вздрагивающие плечи, они оказались такими хрупкими, но больше она ничего не смогла сделать. Совсем ничего.

      Неожиданно открылась дверь. Яркий свет ударил в глаза, заставил зажмуриться.

      — Хорошо вы спрятались, — наверно, с усмешкой сказал голос Шона. — Опять? — хладнокровно спросил он, заметив состояние Фостер. Но Сьюзен показалось, что в этом голосе слышится сострадание, маленькое, почти незаметное, но сострадание. — Ты сможешь в таком состоянии? Я-то в этих компьютерах ничего не смыслю.

      — Смогу! — вскрикнула Фостер, но тут же закашляла ещё сильнее. Её руки, которыми она пыталась заглушить кашель, чтобы их не услышали, были в крови. — Я должна, — добавила она, когда уже кашель немного унялся. — Должна, — повторила она, уверенно смотря прямо в глаза Шона. Тот тоже смотрел в её, словно обдумывал, оценивал, насколько её слова могут быть правдой.