Кровь

    Шон отступил на шаг назад, в темноту помещения. Теперь его уже никто не увидит. Нет, он по-прежнему стоит рядом, но пока вы не поднимете глаза, пока не загляните в его зелёные, вы не увидите его. Сьюзен, что обернулась у самой двери, тоже не увидела, а потом её захлестнул поток покидающих комнату людей. Шон остался один. Он ещё раз взглянул на людей, что занимались своей привычной работой по ту сторону стеклянной стены. Его мысли снова взбунтовались против него, желая прокусить каждую из этих ничем не прикрытых шей. Сколько раз он уже ощущал эту жажду пока был на свободе? Множество, множество сотен раз! И самым страшным искушением было прокусить её шею.

      Шон сглотнул. Его невероятно бесило то, что люди сейчас носят такие открытые наряды, из-за этого сдерживать себя было сложнее, чем если бы он не видел их незащищённости. Раньше, когда он был в неволи, когда его сдерживали наручники с серебром, он не мог ничего поделать с этой жаждой. А теперь, на свободе… Свободе… Какое сладкое это было слово. Не верилось, что он ещё может его произносить, что он может вкусить всю его сладость. Это слово было слаще крови и только оно сдерживало его порывы высосать всю кровь до последней капли из вен этих людей. Достаточно вести себя чуть громче, и его снова упекут в ту камеру с белоснежными стенами.

      Шон подошёл к невидимой никому, кроме него, двери. Пора. Если он будет долго раздумывать, то ничего хорошего из этого не выйдет, по крайней мере сейчас. Он набрал в грудь побольше воздуха, а потом с шумом выпустил его через нос. Он поднял глаза, горящие завораживающим зелёным светом, один удар и нет преграды. Он сжал руку в кулак, а потом одним метким и сильным удар вынес дверь. Реакция была незамедлительная: все тут же, оставив свои дела, посмотрели в сторону шума. Из отверстия в стене, где раньше была скрытая дверь, к ним вышел человек. Кто-то хотел дёрнуться, чтобы объявить тревогу, но не смог. Глаза этого человека были такими красивыми, манящими, успокаивающими, что хотелось смотреть только на них, верить только им, и они говорили, что ты должен спать долго и крепко. И ты закрывал глаза, с неохотой расставаясь с этим прекрасным зелёным светом, и засыпал крепко и надолго.

      Последний человек рухнул на месте и уснул. Шон усмехнулся. Это было просто. Он хотел уже уходить, чтобы отправиться на поиски Сьюзен и Фостер, но тут какое-то движение привлекло его внимание, он внимательно присмотрелся. Внизу, под лестницей, где он стоял, какой-то человек, во всю сопротивляясь гипнозу, тянулся к ближайшему компьютеру. Он бы вполне успешно это сделал, если Шон не заметил этого. Вампир чертыхнулся: этого человека надо убрать немедленно, на усиление гипноза нет времени, остаётся лишь одно — убить его.

      Шон мгновенно сорвался с места и в ту же секунду оказался напротив человека. Это был мужчина, он с ужасом и страхом смотрел на возникшего из неоткуда вампира, который только что что-то сделал с его коллегами. Он хотел закричать, как-то защитить себя, но было поздно. Зелёные глаза сверкнули в полутьме и мужчина почувствовал, как что-то тонкое, но очень острое, проткнуло его шею. Он хотел вскрикнуть, но это уже было невозможно, ещё секунда, и он умрёт.

      Шон опустил руки, жертва медленно сползла на пол, рухнув у его ног. Шон лениво оглянулся вокруг. Столько тел, столько тел со свежей кровью. Он слышал, как она течёт по их жилам, он чувствовал её сладковатый запах, ему хотелось только её. Шон тряхнул головой. Нет, он не может, нельзя, нельзя…

      Шатаясь, Шон направился обратно наверх, он закрыл глаза, стараясь не смотреть на мирно и крепко спящих людей. Какая-то ткань попалась ему под руку, он хватил её и оттёр кровь со своих губ, нельзя, чтобы Сьюзен это увидела. Нельзя, нельзя… А почему это его волнует? Что такого, если эта докторша увидит его всего в чужой крови? Почему он должен сдерживать себя? Почему он не может просто перекусать здесь всех?

      Шон зарычал от негодования и совсем силы ударил в бетонную стену. Послышался треск и мелкие кусочки бетона посыпались на пол.

      Как сложно! Сложно сдерживать себя, свой голод, когда вокруг столько еды! Но он должен, должен…

      Шон вышел в коридор, откуда они пришли. Вокруг было множество запахов, но найти её было проще простого. Он тут же направился по её следу. Он вдыхал этот запах, запах её крови, и голод становился сильнее. Он чувствовал, как его разум мутнее, все мысли сливаются в одно желание утолить свой голод, он становится безумным. Вот дверь, за которой она прячется, рядом с ней ощущается запах гнили, но её сладкий аромат перебивает все остальные запахи. Ему достаточно открыть эту дверь, она даже ничего понять не успеет, как он уже прокусить ей шею и её сладкая кровь потечёт по его глотке.

      Шон протянул дрожащую руку. Положил её на металлическую ручку. Дыхание стало тяжёлым. Голод затуманил разум. Он надавил на ручку. Послышался щелчок.

      Нет, нельзя.

      Шон распахнул дверь. Она была там. Она зажмурила глаза от яркого света и подняла руки, чтобы закрыться от него.

      — Хорошо вы спрятались, — он старается говорить непринуждённо, весело. Голод отступил, но он ещё вернётся. Взгляд Шона падает на сотрясающееся тело Фостер, у неё снова приступ кашля. — Опять? — спрашивает он. Наверно, он должен чувствовать неприязнь, отвращение и ни капельки сострадания к убийце своего отца, но всё же ему чуть-чуть жаль её. Жаль эту женщину, что прожила невероятно долгую для неё жизнь с одной только целью: отомстить. — Ты сможешь в таком состоянии? Я-то в этих компьютерах ничего не смыслю.

      — Смогу! — зло вскрикнула Фостер и тут же скрутилась, снова кашель. — Я должна, — добавила она, когда кашель унялся. — Должна.

      Шон недоверчиво посмотрел в её глаза, в которых читалась уверенность в своём решении, но не в своих силах. А собственно, он ведь ничего не теряет.

      — Пошли. У нас не так много времени. Скоро сюда придут люди, — он развернулся, направляясь обратно. Он не солгал, скоро сюда должны были явиться люди, он уже чувствовал их запах. Им надо успеть до их прихода во чтобы то ни стало.