Кровь

      Аластэйр бежал сквозь лес, чувствуя себя полным дураком, как он мог позволить себе забыть о Шоне? О том, что он может быть в опасности? Он просил его называть его отцом, а разве он достоин этого? 

      И ещё его волновало то, что сначала он не заметил, — человек, который должен был его убить, не отставал. Разве такое возможно? Он бежал со всех ног, но так и не мог перегнать этого человека так, чтобы он потерял его из виду. Если так продолжится, то он подвергнет Шона ещё большей опасности, чем той, в которой он находился сейчас. Аластэйр чуял, что Шон теряет кровь, и что он медленно, но всё же удаляется от него, но пока это было не смертельно, но кто знал, что могло произойти, если он приведёт туда ещё одного убийцу? Он сомневался, что люди пощадят Шона, когда он столько лет жил с ним.

      Неожиданно Аластэйр почувствовал, что Шон остановился, это очень насторожило его. Он обернулся, чтобы ещё раз убедиться, что тот человек по-прежнему не отставал и даже не устал. Нет, он должен был сделать так, чтобы тот отстал. Аластэйр прибавил ещё скорости и, больше не оборачиваясь, помчался к тому месту, где сейчас должен был быть Шон. Почему-то его сильно настораживало то, что юноша остановился. Неужели его поймали? С ним ведь могли сделать всё что угодно! И смерть ещё не самое худшее, что с ним могло случиться.

      От этих мыслей кровь в жилах Аластэйра похолодела, и он вдруг осознал всё серьёзность ситуации.

      Деревья стали редеть, а запах крови Шона становился более отчётливым. Ещё мгновение и Аластэйр выбежал из леса. Его глаза с ужасом расширились. Шон, широко расставив руки, канул в пропасть прямо у него на глазах. Что-то оборвалось внутри Аластэйра. Печаль, горе и ужас заполнили его когда-то холодное сердце.

— НЕТ!!! — закричал он и, не обращая ни на что внимания, бросился к пропасти. 

      Единственная мысль, что была в его голове, — это спасти Шона. Он, не думая, прыгнул во тьму, где только что исчез Шон.

      Он приземлился на камни, но это не убило его, даже не покалечило. Он тут же стал искать глазами Шона, он звал его, хотя знал, что тот вряд ли услышит его, но он звал и звал, ходя среди камней, его голос уже сорвался, а по щекам текли слёзы. Он впервые в жизни плакал.

      Наконец, он снова учуял запах Шона, который до этого перебивал запах пыли, песка и трупов животных. Он тут же ринулся к телу юноше, схватил его лицо руками, но оно уже стремительно теряло тепло и стало бледным, как луна.

— Нет, нет… — тихо шептал Аластэйр, вытирая запачканное пылью лицо Шона. Оно было таким умиротворённым и спокойным, словно он смирился со своею участью, но с нею не мог смириться Аластэйр. — Нет… этого не может быть, ты не можешь умереть…

      Он тихо зарыдал, прижимая к себе худое тело Шона. Что ему делать? Как ему теперь жить без него? Он всегда жил один и думал, что когда умрёт тот ребёнок, что будет с ним, то он снова сможет жить один, а теперь, когда «этот ребёнок» умирал, он не мог себе представить жизнь без него, жизнь в одиночестве. Нет, он не сможет жить без него. Аластэйр поднял глаза на бледнеющее лицо Шона, юноша был ещё жив, он слышал, как кровь течёт по его жилам, но что он мог сделать? 

      В голову пришла страшная мысль обратить его. Но ведь он обещал никогда этого не делать! Он не сможет дать долговечную жизнь Шону полную страданий и неутолимой жажды. Но он так хотел снова увидеть улыбку на лице этого мальчика, услышать его голос, смех, почувствовать тепло его кожи и увидеть блеск его зелёных глаз. Но сможет ли Шон простить его, если проснётся голодным вампиром, которому уготована вечность?

Но ведь тогда он разделит вечность с ним…

***

      Борода, Шрам и Добряк не могли отойти от шока, который испытали, наблюдая самоубийство юнца. Они даже никак не отреагировали, когда мимо них промчалась чья-то чёрная тень, а потом из леса вышла такая же чёрная фигура. Шрам очнулся первый, его лицо удивлённо вытянулось, когда он увидел человека, что вышел из леса, и он дрожащей рукой пихнул Бороду, указывая на гостя.

— Что там? — недовольно пробурчал Борода и обернулся. Его глаза не по-доброму и с какой-то усмешкой блеснули. — Что, капитан, пришли посмотреть на нашу работу?

      Человек, а вернее это была женщина, прошла мима Бороды, не обратив на него никакого внимания. Она подошла к пропасти и пристально посмотрела вниз.

— Что вы там ищите, капитан? Неужто серёжку потеряли? — он загоготал, довольный сам своей шутке. Зато Добряк и Шрам не разделяли его веселья. — Пока вы там искали вампира, мы нашли его любимчика, правда, он решил, что ему следует умереть, нежели даться нам в руки. Вот он и прыгнул, — Борода вплотную подошёл к женщине и положил ей руку на плечо. — Но вы не волнуйтесь, капитан, труп этого негодника мы ещё сможем забрать, если…

      Раздался выстрел и Борода, пошатнувшись, упал в пропасть с пулевым отверстием ровно между глаз. Шрам и Добряк испуганно вздрогнули и попятились назад. Женщина равнодушно смотрела на падающий труп мужчины, а потом, не оборачиваясь приказала:

— Ружьё, — она вытянула руку, ожидая, когда в неё ей положат требуемый предмет.

      Добряк тут же засуетился, снимая с себя ружьё и, весь трясясь, подал его капитанше. Она, ничего не сказав, тут же выкинула все патроны из ружья и зарядила его уже другими. Она вскинула оружие и прицелилась в кого-то, кто был в пропасти.

— Как она что-то видит? — удивился Шрам.

— Тише, — зашипел на него Добряк. — Ты же не хочешь тоже полететь в пропасть с дыркой в голове?

      Шрам согласился, что так кончить жизнь ему не хочется, поэтому замолчал.

      Женщина выстрелила и, судя по лёгкой улыбке на её губах, выстрелила она удачно. Она перезарядила ружьё и ещё раз выстрелила, а потом опустила ружьё, не отрывая глаз. Она уже победила, но ещё не до конца.