Кровь

      Шон сразу понял, что не успеет увернуться от пули. Последнее, что он увидел перед выстрелом, были чёрные, горящие огнём глаза своего убийцы. Раздался выстрел, и Шон рухнул на землю. Кровь тут же стала вытекать из свежей раны, окрашивая всё на своём пути в алый цвет.

— Это было легко, — усмехнувшись, сказал Борода и, бросив последний взгляд на свою очередную жертву, развернулся к ней спиной и направился к своим друзьям.

— А малой-то шустрый был, — тихо похихикав, сказал Шрам, последовав за боссом.

— Скорее всего, он был дружком того кровососа. Я слышал, что его видели с каким-то человеческим ребёнком. Для чего он был ему нужен? — заботливо протирая свой любимый пистолет, спросил Борода.

— Может, развлекался с ним? — снова похихикал Шрам. — Личико-то у него смазливое такое было.

— Ох-хо-хох, — как-то устало выдохнул Добряк.

— Ты чего это? — настроение Бороды сразу понизилось от этого вздоха.

— Вот мы его убили, а будет ли нам что-то за это? — задал довольно уместный вопрос Добряк.

— Конечно что-то перепадёт! — воскликнул Шрам. — В конце концов считай, что мы предателя убили. Верно говорю?

— Верно, — согласился Борода.

— Верно то верно, но кто нам поверит, что этот мальчик вообще был, — вдруг сказ Добряк. — Точных сведений о том, что этот вампир ходил с каким-то человеческим ребёнком нет и не было. Так что нам вполне могут не поверить.

      Все трое остановились. Борода переглянулся со Шрамом. Добряк говорил правду. То, что с вампиром ходил какой-то мальчишка официально известно не было, как и у них доказательств того, что они нашли этого мальчишку и убили. Они обернулись назад, посмотрев туда, откуда только что ушли.

— Слышь, Шрам, сходи-ка ты за этим молодцом, — приказал Борода.

— Я что труп нести буду? — возмутился тот.

— Болван, ты мне его предлагаешь нести?! А если мы его не возьмём, то не видать нам денег! — рявкнул на него Борода и занёс свою руку, чтобы ударить, но мужчина нехотя поплёлся обратно, возмущаясь, почему его всегда посылают на грязную работу.

      Борода и Добряк остались на месте, смотря как среди деревьев исчезает фигура их товарища. Но не прошло и двух минут их молчания, как Шрам выбежал к ним с обеспокоенным лицом и вставшими на дыбы волосами, он словно призрака увидел. Он замахал руками, показывая назад, и забавно хлопая ртом.

— Что случилось? — с недовольством спросил Борода, стараясь не показать виду, что поведение друга его обеспокоило.

— Там… Там… Труп исчез, — дрожащим голосом проговорил Шрам.

— Что?! — взревел Борода и, оттолкнув Шрама, пошёл на то место, где он недавно оставил убитого парня. Его там не было. Он словно испарился. Только примятая тяжестью тела трава и лужа свежей крови свидетельствовали о том, что когда-то здесь кто-то лежал.

      Борода зло зарычал, а лицо побагровело от ярости. Этот мальчишка не умер. Он его лишь только ранил, но не убил. Наверно, в самый последний момент этот лис слегка увернулся, и пуля скорее всего попала ему в плечо. Он стал метать глазами молнии в поисках следов крови, по которым можно было бы найти беглеца. Неожиданно его губы искривились в злой ухмылке.

— Ничего, — проговорил он, — так даже лучше, живой он нам тоже пригодится.

      И он, найдя наконец кровавую дорожку, направился по ней не спеша, зная, что их жертва далеко не убежит.

***

      Шон рухнул на землю, чувствуя невероятную боль в плече там, куда попала пуля. Он не умер, он был жив, но от боли он чуть не терял сознание. Он слабо слышал, как его убийца что-то сказал, посмеявшись, а потом они ушли, продолжая что-то обсуждать. Шону ничего не хотелось делать, только плакать и жалеть себя. Было так больно, всё тело болело, а особенно плечо. Он стал ощущать, как на спине одежда намокает, наверно это была его кровь. От одной мысли о крови его стало мутить, а всё тело стало трясти, кажется, даже сердце стало быстрее биться. Он закрыл глаза, боясь увидеть кровь.

      И что ему теперь делать? Он что так и будет лежать здесь до скончания своих дней? Нет, это был не наилучший вариант. Он, конечно, смог убедить этих мужиков в том, что он умер, но не факт, что они не решат вернуться и не забрать свой «трофей». Надо было отсюда уходить.

      Шон попытался подвигаться и сесть, но это причинило ему ещё больше боли, чем он просто лежал. В глазах почернело, а голова закружилась. Он перевёл дыхание, подождав, когда голова перестанет кружиться, и сделал ещё одну попытку встать, только теперь уже более медленно и аккуратно, стараясь делать как можно меньше движений левой рукой, куда попала пуля. С не малым трудом, но он поднял себя на ноги и, переведя дух, он стал двигаться в обратном направлении, куда пошла шайка убийц. Идти было легче, чем встать, правда, всё же каждое движение вызывало боль по всему телу, так что шёл он очень медленно, постоянно стараясь заставить себя идти быстрее и не думать о том, что вся его левая рука, плечо и ещё несколько частей тела полностью покрыты его собственной кровью. Он боялся крови ещё с того самого момента, когда увидел своего отца в луже крови и с оторванной головой. Ему тогда было три года.

      Шон остановился, чтобы перевести дыхание и подождать, когда же звёздочки уйдут из его глаз. Он уже не знал, где он и куда идёт. Главное было — идти, идти туда, где он будет в безопасности. А где же Аластэйр? Он, должно быть, услышал выстрел, так где же он? Почему он не нашёл ещё Шона?

      Сзади послышалось движение. Они нашли его.

      Шону не было смысла оборачиваться, он и так всё понял, но что-то заставило его обернуться, и он снова встретился с этими пугающими чёрными глазами.

— Не бойся, малыш, мы тебя не убьём, — проговорил Шрам притворно ласковым голосом.

      То, что теперь больше не хотят убить испугало Шона ещё больше, чем смерть. Он догадывался, что с ним могут сделать, если не убьют, и это «что-то» было далеко не приятной заменой могиле. Он дёрнулся с места, зная, что ему уже не убежать. Что он — раненый, одинокий и невооружённый мог сделать против трёх здоровых, вооружённых мужчин? Правильно, совсем ничего. 

      Он бежал, задыхаясь и теряя сознания прямо на ходу, а сзади слышались насмешки и неторопливые шаги. Им спешить было некуда, потому что ему некуда было бежать. Неожиданно деревья стали редеть и совсем скоро Шон вышел на какое-то пространство и невольно остановился. Он встретил его — небо. Звёздное небо здесь, казалось, занимало всё пространство. И оно было таким прекрасным… Бескрайним... Вечным…

      Сзади послышался шорох и из леса вышли трое мужчин, они не смотрели на небо, которое заворожило Шона, они смотрели на него хищным взглядом охотников. Шон очнулся от впечатления, но его глаза по-прежнему остались задумчивыми, он медленно опустил их вниз, в пропасть.

— Теперь тебе бежать больше некуда, — сказал Борода, постепенно сокращая расстояние между ним и Шоном. — Давай, иди к нам, мы не такие уж страшные.

      От этих слов Шрам тихо посмеялся, отчего Борода зашипел на него и снова надел лживую дружелюбную улыбку. У Шона это тоже вызвало усмешку. Они были полными глупцами, если думали, что он этому поверит. Борода продолжал что-то говорить, медленно подходя к нему сзади, а он не слушал, он смотрел вниз, в тьму бездонной пропасти, и думал, что так и не назвал Аластэйра отцом. Ему хотелось это сделать, но что-то его останавливало. Он не знал, что такое отец, и он боялся, что Аластэйр, когда он назовёт его отцом, станет ему самым близким человеком на свете, а он, сам не зная почему, боялся этого. Он знал, что уйдёт из этого мира раньше Аластэйра, тогда не легче ли ему будет уйти отсюда как «Шону», а не как «сыну»? Да, он уйдёт раньше Аластэйра, даже намного раньше, чем думал сам. Он уйдёт сейчас.

      Шон медленно обернулся к мужчинам, на их лицах появилась победная улыбка, которая стала медленно стираться с их лиц, заменяясь ужасом, когда они увидели надменную, прощальную улыбку на губах Шона. Они поняли, что сейчас произойдёт.

— Нет! — крикнул Борода, очнувшись первым, и бросился к юноше, но было уже поздно.

      Шон, расставив руки, откинулся назад. Вскоре он больше ничего не видел, кроме звёзд на небе, которые стремительно удалялись от него, а может напротив, приближались? Через мгновение его тело встретилось с холодными камнями, он почувствовал, как сломались рёбра и ещё несколько костей. Но теперь ему уже не было больно, ему было всё равно.

      «Даже у этой пропасти есть дно», — усмехнулся он прежде, чем понял, что теряет связь с этим миром.