Страница 16 из 32
На лице Аластэйра появилась лёгкая улыбка. Он ещё помнил тот день, когда он нашёл Шона на старом мосту, возле какой-то деревушки. Он попросил тогда его убить, на это было забавно смотреть, и в то же время вампиру было жаль мальчика. В таком юном возрасте и уже хотеть умереть. Поэтому-то он, наверно, и взял его к себе, ведь он и так давно искал какого-нибудь человеческого ребёнка, чтобы понаблюдать за его жизнью. Он знал, что человеческие дети растут быстро, но никогда не думал, что настолько. Он представлял себе, что то, как ребёнок будет расти, будет доставлять ему радость, но это приносило только печаль. Он хотел доставить радость Шону, но, оказалось, что это он доставлял ему радость.
Аластэйр тяжело вздохнул. Его детство было не радостным. Его родители были женаты по расчёту старших, говорили даже, что его отец любил человеческую женщину. Так что его, Аластэйра, сына нелюбимой им женщины, он не любил. А мать? Её любви хватило ровно на первые два месяца, потом он ей надоел, и она снова занялась собой. Теперь его воспитанием занялись совсем чужие ему люди. Его никто не любил, да и он никого тоже. Его не трогали, и он тоже не лез в чужие дела. Он не искал любви, ему было так проще. Иногда его приводили к его бабушке, которая была главной в их доме, она смотрела на него, безразлично спрашивала хорошо ли он учится, и его уводили. Родителей он видел ещё реже, чем бабушку. Когда его видел отец, то сначала удивлённо смотрел на него, а потом спрашивал сколько ему лет и, получив ответ, тут же терял к нему интерес. Мать вообще ничего не спрашивала, только морщилась и тут же отводила глаза.
В доме, в котором Аластэйр провёл своё детство и юность, всегда было холодно, тихо и мрачно. Порою казалось, что ты в нём совсем один. Иногда в этом доме проходили балы и встречи, но они тоже не могли заполнить его теплом. Аластэйр чувствовал, что здесь он гниёт. Так что, как-то раз он просто ушёл из дома, не сказав никому слов прощания, просто ушёл. Молча. Чем же он занялся? Он стал бродить по свету, словно что-то ища. Иногда он где-нибудь останавливался ненадолго, но, когда люди узнавали, что он вампир, тут же шли на него с вилами и огнём, так что он их просто убивал. Зачем? Зачем он их убивал, когда мог просто уйти? Он не знал ответа на это вопрос, да и не искал его. А однажды, сидя среди мёртвых тел жителей очередной деревушки, ему стало одиноко. Впервые в жизни он ощутил одиночество, и оно было таким сильным, что ему захотелось выть от этого чувства. Он вдруг понял, что он всю жизнь был одинок, что всю жизнь он искал того, кто разделит это одиночество с ним. Он стал искать и нашёл. Он нашёл мальчика, такого же одинокого, как и он сам. «Вот кто, вот кто разделит со мной одиночество», — решил он, смотря в большие зелёные глаза, с вызовом смотрящие на него. Он нашёл того, кто разделил с ним одиночество, и теперь в его душе зародился страх потерять его.
Аластэйр продолжал задумчиво смотреть на огонь, как неожиданно, где-то за его спиной послышался шорох. Это мог быть Шон, но это был не его запах. Вампир замер, выжидая, что же случится дальше. Неожиданно в глубине что-то блеснуло, и Аластэйр учуял запах опасности, резко отпрянул в сторону и, не обратив внимания на пролетевший мимо цели серебряный нож, бросился вглубь леса. Он видел, их было трое, это было даже смешно, что столько людей отправили на его поимку, ведь даже целая армия не могла справиться с ним, куда там трём бойцам? Но плохое предчувствие его не покидало. Теперь было важным отвести их подальше от привала и Шона. Аластэйр ринулся на Запад, потому что Шон точно пошёл на Восток. Он мог легко убежать от них, человек вампиру в скорости не ровня, но, если он убежит, то они будут серьёзной угрозой для Шона, поэтому их нужно было убить.
Кровь в жилах Аластэйра закипела, он давно не убивал, давно не чувствовал этого приятного чувства голода и жажды, которое скоро будет удовлетворено. Он резко остановился и обернулся, они бежали за ним, а вот один из них оказался шустрее своих собратьев, на него он нападёт первым. Губы Аластэйра расплылись в хищной улыбке, он резко сдвинулся с места и уже через мгновение вонзил своей первой жертве в горло клыки. Человек даже не успел осознать, что за чёрная тень возникла перед его глазами, а когда он почувствовал на своей шее острые клыки, было уже поздно, он был обречён. Не прошло и минуты, как первая жертва Аластэйра медленно выпала из его рук и бездыханно рухнула на землю. Его стеклянные глаза и застывший ужас на лице озарились холодным светом луны, предав лицу ещё более устрашающее выражение.
Тёплая человеческая кровь текла по горлу Аластэйра, опьяняя его. Как же давно он не чувствовал этого ощущения, которое уже почти забылось, но, по-прежнему, было родным. На какое-то время Аластэйр забыл о том, что он может чувствовать, радоваться и печалиться, о том, что он может любить. Он стал хищником, охотящимся на своих жертв. Перед его глазами стояла теперь только его добыча. Он снова сорвался с места и набросился на только что подоспевшего человека, глаза которого расширились от ужаса, когда он увидел своего товарища мёртвым и со стеклянными глазами. Ещё мгновение и этот мужчина лежал у ног Аластэйра, взор которого теперь был устремлён на третьего, последнего киллера, отправленного по его душу. Что-то было необычное в запахе, что имел этот убийца. Он был каким-то знакомым и в тоже время совершенно чужим.
— Ну что ж, ты последний остался, — с кровавой ухмылкой сказал Аластэйр и его глаза блеснули в темноте. Он был ещё голоден. Ему казалось, что даже если он убьёт этого человека, то всё равно не насытится. Ему хотелось ещё и ещё, он был голоден, его мучала жажда, которую хотелось уталить любой ценой. Он сделал первый шаг к жертве, которая, как ни странно, и не думала убегать, словно окоченела от страха.
Но тут раздался выстрел, эхом пробежавший по всему лесу, а потом в нос ударил запах знакомой крови. Зрачки Аластэйра расширились.
«Шон».
Он сорвался с места, но не для того, чтобы напасть на человека, нет, он должен был бежать, он должен был спасти Шона. Сердце Аластэйра охватила злость и страх потерять Шона.
«Только бы успеть».