Ночная

 - Рискну предположить, что перепуганный храмовник доставит нахцерера на погост куда быстрее. Но, во-первых, никто эту погоню не должен видеть, а во-вторых, нужна готовая яма, куда можно будет бросить саван, и потом в темпе закопать его вместе с мертвецом. Днем на кладбище постоянно снуют нищие, так что рыть могилу придется с наступлением темноты.

Я прикинула перспективы и обреченно вздохнула.

Если выбирать между рытьем могилы впотьмах и бегством от целеустремленного нахцерера, я предпочла бы оказаться на другой планете.

Но такого шанса мне никто не предоставил.

 

До эпидемии отпевальная была небольшой комнаткой с прилегающей тесной кладовкой в задней части Собора. В ней обычно читали заупокойные молитвы для зажиточных, но все же недостаточно богатых горожан, чьи родственники не могли позволить себе вызвать храмовника на дом и провести церемонию в собственной гостиной. Бедняков отпевали старухи из Нищего квартала, а самими попрошайками занималась бессменная мамаша Жизель.

Но чума устанавливала свои порядки. Нищий квартал превратился в Мертвый, а мамаша наотрез отказывалась вылезать из своей лачуги, да и гостей перестала жаловать. Под напором горожан храму пришлось открыть отпевальную для всех, и очень скоро она переполнилась, вынудив священнослужителей работать в две смены, - но соседние залы все равно вскоре оказались набиты не отпетыми еще трупами, и они все прибывали.

Едва протиснувшись в дверь, я подавила рвотный позыв и поспешно зажала нос рукой. Такими миазмами не мог похвастаться даже Мертвый квартал: тела лежали штабелями вдоль стен, тщательно завернутые в гниющие тряпки, и отнюдь не все безутешные родственники позаботились о том, чтобы их омыть или хотя бы переодеть. В дальнем углу из отдельного штабеля высовывались обугленные кости, укутанные в старые лохмотья.

За освященный саван храм просил целый медяк, но их тоже не хватало.

 - Стой за дверью, - скомандовала я. – Я сама.

 - Не забудь заплатить, - не стал спорить Раинер. Я раздраженно отмахнулась и решительно ступила внутрь.

Дверь кладовки перегородили чьи-то причудливо изувеченные босые ноги, и я, нервно сглотнув, отпихнула их в сторону специально прихваченной палкой. К моему ужасу, мертвец будто бы выдохнул и скатился с кучи трупов, неестественно запрокинув голову. На шее темнели ожоги. Кто-то пытался прижечь ему чумные бубоны в надежде спасти, и, по всей видимости, именно это его и добило.

 - Чего ты там застряла? – обеспокоенно поинтересовался Раинер, приоткрывая входную дверь, и на глазах побелел.

 - Подожди в коридоре, пожалуйста, - терпеливо попросила я и, подождав, пока недовольная физиономия десятника не скрылась в темноте, сунулась в кладовку.

Она оказалась почти пустой. На одной из полок лежала тощая стопочка саванов, а рядом стоял тяжелый ящик с мелкими медяками. Я зачерпнула горсть и ссыпала ее обратно. Покосившись на открытую дверь, обреченно вздохнула и кинула еще одну монетку в «кассу».

Саваны на ощупь были грубоватыми, и пахло от них лежалыми тряпками и сыростью (вероятно, из-за процедуры освящения, которую должны были проводить под солнечным светом – но провели под дождем), но выбирать не приходилось. Я взяла верхний из стопки и быстро вышла в коридор, сразу же захлопнув за собой дверь. Удовлетворенное выражение лица Раинера подсказало мне, что десятник старательно вслушивался в медный звон, пока я была в кладовке.

Я протянула ему честно оплаченный саван и поинтересовалась:

 - А как мы попадем в мертвецкую?

Брат Раинер печально вздохнул и вытащил из-за пазухи мой набор отмычек и «коготков».

 

Стеклянный офисный монстр оказался идеально приспособлен для нужд храма. Конференц-залы превратились в молельные, офисные закутки – в мастерские, цоколь отвели под кельи, а холодные коридоры технического этажа прекрасно подошли для склепа.

 Разумеется, электронные замки давно пришли в негодность, а охранные заклинания, если они здесь вообще были, благополучно выветрились. Низкую дверцу, ведущую на лестницу технического этажа, украшал тяжелый навесной замок типично тангаррского вида – допотопный и ржавый.

- Поверить не могу, что я этим занимаюсь, - пробормотал брат Раинер.

Справедливости ради, он ничем таким не занимался, а просто маячил у меня за спиной и озирался со страдальческим видом праведного параноика, которого впервые в жизни попросили постоять на стреме. Не верить в происходящее полагалось скорее мне самой, но, увы, это был не первый склеп, куда я столь целеустремленно ломилась. Если бы не одна небольшая деталь, придающая определенную остроту всей эпопее, я бы, наверное, уже вся иззевалась.

Но даже несколько часов, потраченные на препирательства с Раинером, наотрез отказавшимся ждать меня на кладбище, и незапланированное расширение братской могилы на северной окраине погоста не вымотали меня в достаточной степени, чтобы притупить страх.

Если я была права, то по ту сторону двери разгуливал нахцерер. А рядом упрямо торчал принципиальный идиот, помешанный не то на кодексе чести, не то на твердой вере в женскую неполноценность, и, в отличие от меня, вполне способный заразиться чумой!