Ночная

Но на Хелле любым фанатикам успешно противостояли маги. Шестьдесят процентов населения, в той или иной степени наделенные даром, были весьма весомым аргументом в вопросах религиозной терпимости. А здесь магов жгли на кострах – и вполне успешно выдавали это за высшее благо: чем меньше становилось магов, тем светлее было Небо.

Попробуй я заикнуться об обратном, начни расшатывать столпы местного мировоззрения – и храм первым забудет о выданном мне свитке с милостью синода. А если первой до меня доберется разъяренная толпа, то о храмовых карателях с их традиционным подходом к излишне инициативным женщинам я буду вспоминать с нежностью.

Раинер понял это куда раньше меня, и в беспорядках в отдаленных святилищах был заинтересован еще меньше, чем в моей смерти. Оттого и не спешил поддерживать не то что мои идеи – даже разговор.

Что ж, он оценивал ситуацию куда более точно и полно. Ради его реакции я сюда и пришла, разве нет?

Но мне все вспоминалась безрассудная надежда в глазах умирающего Старшого, когда тот услышал о возможности спасти своих детей.

 - Нищая братия перероет все кладбище и проверит каждый труп, - сказала я наконец. – Нас… их много, и все верят, что кого-то еще можно спасти. Рано или поздно город узнает, что нахцерера на погосте нет, и до мертвецкой в Соборе додумается любой. А если приказать остановить поиски, горожане взбунтуются и перекопают все сами. Они слишком напуганы.

Розоватый солнечный свет рисовал на стене яркий клин, будто нацелившийся на дверь. В коридоре послышались шаги, и десятник затаился, как мышь. Я дождалась, пока они затихнут в отдалении, и констатировала:

 - Труп придется подбросить. – Я ожидала бурю возражений, но Раинер только кивнул так задумчиво, будто уже сам обдумывал, как бы это сделать. – Нужно придумать, как попасть… - воодушевившись, начала я.

 - …в твою келью до побудки, - перебил меня Раинер. – И не вздумай говорить настоятелю, что ты задумала, если хочешь жить! Обсудим все после того, как разберемся с опасностью быть застуканными в одной келье на рассвете.

«Все-таки переживаешь за свои обеты?» - едва не спросила я, но вовремя прикусила язык и, осторожно выглянув в коридор, прошмыгнула вдоль стены к выделенному мне закутку.

Раинер остался в келье, но четверть часа спустя я увидела его во внутреннем дворике, мрачно обливающегося холодной дождевой водой из бочки. У него зуб на зуб не попадал, и моя физиономия, выглядывающая в щель между ставнями, вызвала только страдальческую гримасу.

Я быстро присела, чтобы не мозолить ему глаза, а потом и вовсе ушла из кельи – завтракать.

В общей храмовой столовой кормили куда как скромно. Прежний настоятель, должно быть, держал для себя где-то отдельную кладовую с едой, потому как у него на завтраке жидких каш и плохо чищеного лука я что-то не заметила. В качестве приправы к основному блюду шли десятки косых взглядов поверх грубо сколоченных столов. Храмовники считали, что девка в их святая святых оскорбляет Небо и сбивает с пути, отвлекая от расправы над неупокойниками, а любители строить догадки презрительно косились еще и на Раинера.

 - Ты вполне могла поесть и в келье, - заметил десятник, давясь кашей.

Я пожала плечами. Могла. Но поговорить с братом Раинером все равно было нужно, и уж лучше проделать это здесь, чем потом искать уединенное местечко – все с тем же риском попасться кому-нибудь на глаза.

 - Но тебе до того необходим этот труп, что ты готова терпеть даже местных блюстителей чужих обетов, - вздохнул десятник, смирившись с невозможностью достучаться до моей совести раньше, чем до инстинкта самосохранения. – А тебе не приходило в голову, что труп может возражать против перевозки? Нам ведь нужно, чтобы его нашли нищие, и только потом уже мы упокоили, как положено.

Бежать с моей больной идеей к вышестоящим брат Раинер, похоже, не собирался. Должно быть, слишком хорошо понимал, что после этого получит приказ транспортировать-таки нахцерера (если он все-таки в мертвецкой) на кладбище – а сам оттуда уже не вернется. Храму ни к чему лишние свидетели – а потому чем меньше народу знает об этой авантюре, тем лучше.

 - Вот это-то меня и беспокоит, - встряхнулась я, спрятав излишне благодарный взгляд. – Я знаю, что будет делать нахцерер, предоставленный сам себе, но вот как он отреагирует на людей в мертвецкой?

 - Судя по предыдущему опыту – заорет, - буркнул Раинер, ничуть не воодушевленный такой перспективой. – Но у меня как-то не было настроения выяснять, с какой целью он собирался вылезти из могилы.

 - У меня есть одна идея, - неуверенно сказала я, уставившись в почти не тронутую тарелку. – Но, во-первых, нужно, чтобы нас никто не видел, включая попрошаек и храмовников, а во-вторых, нам придется совершить набег на отпевальную.

 - На отпевальную, – устало повторил десятник и прикрыл глаза. – Думаешь, нахцерер пойдет за саваном?

 - Он за ним побежит, - мрачно напророчила я, - потому как саван будет улепетывать со скоростью перепуганной девицы.

Раинер усмехнулся и покачал головой.