Страница 111 из 114
Через два дня мне пришло письмо с другого конца света, так много штампов украшало его конверт. В адресе отправителя значилось «Джальми Бар. Лар-Ниель. Джерта». Имя отправителя мне было не известно, но я сразу догадалась от кого оно.
Трясущимися от нетерпения руками я разорвала конверт и принялась читать.
«Привет, Ириска. Следовало бы написать тебе сразу по приезду, но сперва было не о чем, а потом уже некогда.
Устроились мы хорошо, в самой лучшей гостинице столицы - другого бы леди Вудхаус не потерпела. И так всё время жалуется то на жару, то на невежественную прислугу, а чаще всего на неправильно заваренный чай. Отец переносит ссылку более стоически.
Честно признаюсь, в первые дни я сильно хандрил. Бесцельно бродил по улицам столицы, не зная куда себя деть. Помог случай, столкнувший меня на рынке с лордом Стаффордом. Он оказался человеком понятливым (думаю, у вас это семейное), лишних вопросов задавать не стал, но обещал подыскать подходящее место. Спустя несколько дней я имел честь познакомиться с Джальми Баром – архитектором. Ты наверное удивилась, с чего вдруг такие громкие слова. Но знакомство с Баром и правда честь.
А Лар-Ниель с плодородной землей не очень, каждый клочок на счету. Каждая капля воды дорогого стоит. Бар строит ирригационные каналы и заградительные дамбы. Я ему честно рассказал о своем даре, и он взял меня в помощники. Если я и заставлю пустыню зацвести, то только с его помощью. Сейчас тебе допишу, и пойду собираться. Мы завтра едем в городок севернее от столицы. Будем проводить там замеры, для дальнейшего строительства. Что-то вроде экспедиции получается. Мать, разумеется, против моей поездки. Еще бы лишняя пара ушей для жалоб пропадает. Я ей посоветовал пока меня не будет начать просветительскую деятельность среди местных. Кажется, ей эта идея понравилась. Обещала зайти в посольство, узнать с чего лучше начать.
Бедные иробийцы, мне их уже жалко. Леди Вудхаус не успокоится, пока последний иробиец не заговорит на Антеонском и не полюбит ее родину так же сильно, как любит она. Надеюсь, ее не выгонят из страны раньше, чем я вернусь из экспедиции.
В общем-то всё. Пока.
Артур.
P.S.Чуть не забыл. Если захочешь ответить, пиши лучше на адрес Бара или Стаффордов. Они потом передадут. Не знаю почему, но в гостинице всё время теряют нашу корреспонденцию. Возможно, слуги так мстят за постоянные мамины нагоняи. И это она еще не начала их просвещать.
P.P.S. Загляни в конверт. Оно только твое.
Я перевернула конверт, и мне на ладонь упал серебряный ирис с желтым бриллиантом в центре. Артур переплавил обод кольца так, что бы я могла использовать его как брошь-иглу. Что я и поспешила сделать, прикрепив ее к платью.
***
Я села в карету и улыбнулась расположившемуся напротив меня отцу. После его похищения и нашего объяснения, мы чувствовали себя как два человека, которые встретились после долгой разлуки и которым предстояло много узнать друг о друге. Нет, отец не изменился, он все так же был сдержан и требователен к себе и окружающим. И по-прежнему задавал мне вопросы, словно я на допросе. Только теперь они носили несколько другой характер.
- Почему ты продолжаешь носить вещи фиолетового цвета? – спросил он, увидев как я разглаживаю складки на подоле платья.
- Не знаю, - улыбнулась я. С недавних пор в моем гардеробе появились платья всех мыслимых оттенков. Но я по привычке продолжала выбирать темные цвета. – Наверное, по привычке.
Отец кивнул, принимая мой ответ, и развернул газету.
- Папа, - робко позвала я, намереваясь начать разговор, на который никак не могла решиться. Лорд Роквульд посмотрел на меня, демонстрируя свою готовность слушать.
- Я давно хотела тебе сказать, вернее, попросить – внеси, пожалуйста имя Розмарин в книгу дворянства, чтобы оно стало по-настоящему моим.
- Почему ты хочешь его оставить? – спокойно спросил отец.
- Оно мне нравится. За последние четыре года столько всего произошло, что я чувствую себя именно Розмарин, а не Этель, - пояснила я, умолчав еще об одной причине. «Розмарин» значит «Воспоминание». Знал ли отец о его значении, когда называл меня? Когда-нибудь я спрошу его об этом, сейчас же я не против побыть для него воспоминанием о маме.
- Завтра же подам соответствующее прошение, - согласился лорд Роквульд возвращаясь к газете.
- Сегодня казнили Рудьярда, - словно невзначай обронил он, внимательно наблюдая за моей реакцией. Не знаю, чего ожидал отец, но я лишь с сожалением посмотрела на свои затянутые в перчатки руки. Какая ирония, что подобно ректору, я буду вынуждена носить перчатки. Словно тот специально сделал для меня «подарок» на прощанье.
- Идиоты, - недовольно произнес лорд Роквульд и, заметив мой вопросительный взгляд, пояснил ткнув в газету. – Когда начались столкновения с мятежниками, военные потребовали ввести военное положение и начать рекрутский набор. Министерство финансов собрало налоги на их содержание. И что в итоге? Мятеж подавлен силами армии, рекруты распущены, но деньги-то народу не вернешь, тем более что те были частично потрачены. Немного подумав, финансисты, при поддержке военных, разумеется – одним бы им такое не провернуть, придумали простое решение. Удержать на службе сто рекрутов и продолжить выплачивать им пансион, пока деньги не закончатся. И все довольны, кроме сотни бедолаг, застрявших на неопределенный срок в поле в палатках. Конечно, газеты про это прознали, и нам теперь расхлебывать, - свернув газету, отец недовольно швырнул ее на сиденье.