Страница 109 из 114
- Если ты ждешь от меня извинений, то их не будет. Мне не за что извиняться. Я всегда поступал так, как считал лучшим. Лучше для империи, для себя, для тебя. Пятнадцать лет назад шайка заговорщиков перевернула жизнь в нашей стране. Им почти удалось разрушить то, что казалось незыблемым. Мне пришлось принимать сложные решения. Я был вынужден поступать так, как никогда бы не поступил, будь ситуация иной.
Пятнадцать лет назад я потерял свою жену. Я потерял ту, которую любил, которая была для меня всем. В день, когда убили Лилиан мой мир рухнул. Не проходит и дня, чтобы я не вспомнил тот день, не вернулся к тем событиям. «Что бы изменилось, если бы я был рядом?», «Смог бы я ее защитить?», «Была бы она жива?», «Если бы мне дали возможность все изменить, как бы я поступил?» Вот какие вопросы мучали меня все эти годы. Да, я виню себя в том, что не уберег Лилиан. Была бы она жива, если бы я приехал сразу, как узнал о заговоре, - возможно. Поступил бы я по другому – нет. И тогда, и сейчас я бы сделал тот же самый выбор, даже зная насколько высокую цену мне придется за него заплатить. Я служу своему императору, своей стране. Тогда я поступил так, как требовал от меня долг. Только так я могу примериться со своей потерей. Но есть одна вещь, которую я хотел бы исправить.
Мне всегда казалось, что только я потерял Лилиан, что только моя жизнь сломалась. Что может помнить четырех летний ребенок? Что понимает? Твое горе так легко было исправить, одно маленькое незначительное заклинание, и ты могла жить дальше, будто того дня и не было. А вот в моем сердце навеки поселился страх. Страх потерять то последнее, что у меня осталось. Тогда, несмотря на все старания, нам так и не удалось поймать Рудьярда.
Я тратил все силы на то, чтобы спрятать тебя и подготовить к жизнь. Чтобы ты могла позаботиться о себе, даже если меня не будет рядом. Я просто не мог позволить тебе вырасти одной из тех безголовых пустышек, чьи интересы ограничиваются платьями, балами и ухажерами. Что ж я добился своего, ты выросла такой, как я хотел. Даже лучше.
Но, оглядываясь назад, я понимаю, что и твоя жизнь сильно изменилась. Я потерял Лилиан, ты же потеряла сразу двух родителей. Я не стал для тебя тем отцом, которого ты заслуживаешь. Мне следовало хоть иногда говорить, как ты важна для меня, и как сильно я тобой дорожу. Мне казалось, у меня еще будет на это время. Я ошибся. Ничего изменить нельзя. Я могу лишь надеяться, что ты хоть чуть-чуть любишь меня или нуждаешься во мне, а потому дашь еще один шанс стать для тебя настоящим отцом.
Слова отца, почти исповедь, вызвали в моей душе бурю чувств, так что я не сразу нашлась, что ответить.
- Что ж, я пойду. Отдыхай, - поднялся со своего места лорд Роквульд.
- Папа! – воскликнула я, вцепившись обеими руками в его руку, совсем как ребенок, который боится, что его оставят одного. – Мне было так страшно… Я думала, что ты умер, - разрыдалась я у него на плече.
Свободная рука отца в нерешительности замерла надо мной. Он не знал, как лучше поступить: погладить меня по голове или ободряюще похлопать по спине. В итоге выбрал третий вариант и погладил меня по спине, приговаривая:
- Ну, что ты… что ты… все же хорошо.
Я согласно покивала, шмыгнула носом и попросила: «Мне нужны ножницы».
«Зачем?» - удивился отец.
«Разрезать бинты на левой ладони, под них кое-что попало.
С этого дня начался период моего медленного выздоровления. Я была очень слаба. Шутка ли, проваляться четыре дня без сознания в горячке. Доктор Гилберт запретил мне все, что составляет радость человеческой жизни, оставив лишь куриный бульон и протертое овощное пюре. Каждый мой день походил на предыдущий. Я либо ела, либо спала. Из-за головокружения я не могла читать, а потому по вечерам мне читал отец, открывший для себя всю прелесть любовно-приключенческого романа. Особенно веселили его едкие замечания по поводу, в общем-то, всего. Никогда прежде цикл о «Приключениях веселой вдовы» не подвергался столь доскональной и беспристрастной критики. И это мы еще до «Прекрасной разбойницы» не дошли.
Где-то через неделю, после очередного осмотра, доктор Гилберт радостно сообщил, что я уже достаточно окрепла для прогулок. В утренние часы, в промежутке между завтраком и обедом, хорошо укутанную меня выводили в гостиную и усаживали возле открытого окна. Минут через пятнадцать – двадцать окно закрывали и я просто сидела, наблюдая за жизнью на улице.
В одну из таких прогулок меня навестил Шарп. Вообще-то, посещения находились под запретом, чтобы не тревожить больную. Но когда Шарпа интересовали такие мелочи как предписания врачей.
Он вошел сразу же за служанкой, призванной доложить о его визите. Та еще рта не успела открыть, а Шарп уже уселся на диван, положил ногу на ногу, достал блокнот и, начав в нем черкать, поинтересовался: «Как самочувствие?»
Махнув озадаченной его поведением служанке, что она может идти, я радостно улыбнулась:
«Сейчас уже намного лучше».
«Угу, я вижу», - с насмешкой посмотрел на меня детектив и сделал несколько резких штрихов. – «Знаешь, Джок, я когда клятву в карете брал, даже подумать не мог, что через пару часов найду тебя полуживую в подземелье академии. В следующий раз буду умнее и ограничусь твоей комнатой. Хотя, ты и там что-нибудь придумаешь».