Страница 59 из 76
— Да! Это я! — снова прошептал Дир, еще сильнее обнимая худое немощное тело своего отца.
— Ты должен… уйти… — впадая в беспамятство, успел проговорить Григорий, прежде чем его заставил замолчать очередной обморок.
— Но почему? — в полном непонимании воскликнул Дир.
— Вот именно — почему? — внезапно раздавшийся голос от дверей смог-таки ошеломить размякшего бойца. — Мы ведь даже еще не знакомы!
Голос был грубый, но сильный. В нем читалась власть и умение повелевать людьми, которые слушают приказы своего хозяина всем своим нутром и выполняют их сей же момент, без промедления и распущенности.
Петр быстро поднял взгляд, успел увидеть мелькнувшие в едва освещенном дверном проеме пару силуэтов, принадлежавших оставшимся в живых ОМОНовцам, и медленно сам поднялся с пола, осторожно оставив тело родственника лежать на холодном бетоне. И в этот момент его атаковали. Профессионально и быстро, не давая врагу ни шанса на оборону, ни на отступление. Отклонившись в сторону, Дир ухватил ближайшего противника рукой за ремень и с силой добавил ему скорости, вынуждая поднять руки к груди, дабы не разбить нос о близкую стену. И тут же в свете тусклых светодиодных ламп сверкнуло лезвие ножа и тут же пропало, войдя по самую рукоять в бок ОМОНовца. Второй, потеряв время на то, что бы не наткнуться на товарища по несчастью, вынужден был отступить, но его враг уже знал, где он находится и поэтому Петру не составило особого труда метнуть клинок в саму глубь мрака, довольствуясь в последствии булькающими хрипами и глухим ударом человеческого тела об пол.
— Прекрасно! Восхитительно! — тихие аплодисменты прозвучали из-за спины бойца вполне естественно. — Вот видишь, Симеон, я оказался прав.
Как бы ни был быстр спецназовец, его еще более странный противник оказался быстрее и… совершеннее. Полуобернувшийся Боровицкий успел ухватить краем глаза взмах костлявой руки, как его тут же отнесло к противоположной стене помещения и с силой впечатало в стену. И мир для него снова погас…
— Не бросайте нас, мил человек! — чей-то настырный противный голос вновь и вновь пытался вытряхнуть сознание Дира из другого мира. Оттуда, где нет боли и печалей. Где нет ничего важного и… Вот, черт!
— Просыпайся! — страшным голосом рявкнул кто-то и глаза Петра, против своей воли, открылись.
Картина, которую увидел мозг бойца, поражала своей скупостью и новизной. По первым ощущениям, которые пропустил через себя спецназовец, было понятно, что он привязан к какому-то столу. Вокруг толпятся какие-то карлики, с серой кожей и в таких же серо-коричневых халатах, в которых нельзя было узнать белоснежные атрибуты ученой знати, и у всех, как под один, лысые головы. Лаборатория, «переобутая» по последнему слову техники, была ярко освещена и называлась, как предполагал Дир, операционной. Яркий свет лампы, направленный ему прямо в глаза, раздражал все сильнее и сильнее. Ветеран попробовал подергаться. Стол затрясся, но выстоял.
— Эй-эй-эй, молодой человек! — воскликнул все тот же писклявый голос. — Не балуйте! Уважайте труд ученых!
— А ты меня развяжи, гнида! Я тебе покажу, как я вас всех тут уважаю! — прошипел сквозь стиснутые зубы Петр, но дергаться прекратил.
— Молодой человек! — внезапно вклинился в мысли Боровицкого донесшийся откуда-то слева тот самый грубый голос. — Мы Вас сейчас отпустим, но учтите! Если нам что-то не понравится, то отправитесь Вы туда же, куда отправился Ваш друг!
— А-а-а-а-а!!! — внезапно заорал Дир, как только услышал о Манцуре. Стол затрещал, затрещали веревки-фиксаторы. — Убью-ю-ю!
При всей своей современности, такие медицинские столы не могли долго выдержать напор сильного тела и поэтому, издав на прощание отчаянный металлический хруст, стол сложился «гармошкой». Освобожденный от лопнувших пут Петр вскочил на ноги даже быстрее, чем того ожидали от него все эти твари, отшатнувшиеся в полном ужасе от этого орудия быстрого убийства, заключенного в теле человеческом.
— Вы все трупы! — вынес приговор всем собравшимся Петр и развернулся к тому, что стоял за спиной. — А тебе и подавно!
Серая рожа, черная повязка на глазу, монокль на здоровом втором и, как ночь, черном! Боровицкий сам того не осознавая, догадался с первых же секунд, кто находился перед ним:
— Головачев!
— Ого! Так Вы знаете кто я! Это заметно упрощает дело! — радостно и, одновременно, удивленно воскликнул бывший профессор, с чувством сладкого предвкушения потирая руки. — Значит, сразу перейдем на «ты»!
Сделавший первый шаг навстречу своему главному противнику Дир вдруг застыл, сначала непонимающе, а затем со страшной злостью глядя на руку Головачева, которую тот просто вытянул в сторону бойца. Петр ощущал себя частично парализованным. Ни одна из частей тела не двигалась, хотя тело не покидало ощущение полного подчинения мозгу каждой клеточки организма.