Страница 4 из 327
Когда с завтраком (после ухода Алька кусок перестал лезть в горло) было покончено, девушка кое-как сумела донести до кормильца, что хочет пойти отдохнуть. На самом деле, больше всего ей хотелось спрятаться от взглядов, которые отчего-то беззастенчиво бросали на неё гости и служители кормильни.
Хозяин заведения согнулся перед ней чуть ли не пополам и лично проводил девушку в отведённую для неё комнату, с сильным акцентом попросив обращаться, если что, и ушёл.
Рыска покивала из вежливости, твёрдо решив не обращаться совсем и даже никуда не выходить, пока Альк не вернётся, и поспешно скрылась от чужих глаз.
Оглядев своё временное пристанище, девушка на миг открыла рот от удивления! Похоже, Альк сказал хозяину какие-то волшебные слова, потому что такая комната, на её взгляд, предназначалась не иначе как для тсаревны, — ну, во всяком случае, уж точно не для служанки!
Пол довольно просторного помещения покрывал алый с чёрным ковёр, на окнах висели в тон ему занавески, сама же комната была невероятно уютная, с большой кроватью, двумя креслами, маленьким столиком и комодом. А в смежном небольшом помещении обнаружилась ещё и ванна, которую две лучины спустя слуги наполнили тёплой водой и без её просьбы.
Что ж, по крайней мере, Альк относится к ней как к равной, раз распорядился поселить её в такую комнату, с некоторым облегчением подумала Рыска.
И тут же впервые возник этот вопрос: а кто она ему? Почему он взял её с собой? Зачем так настаивал сегодня на том, чтобы она посетила его дом? Ведь ему теперь нечего бояться: крысой он больше не станет.
Раздевшись и погрузившись в тёплую воду, Рыска долго обдумывала ответы на эти и другие вопросы. Раньше она ими не задавалась: радость от того, что всё завершилось так удачно, что практически безнадёжное дело выгорело, заполняла собой всё! Да и наедине с самой собой девушка давненько не оставалась, ломать голову было просто некогда. А теперь не могла понять: зачем, для чего это всё? Что он имел в виду? Скорее всего, это просто благодарность, но что-то чересчур обильная. На Алька это непохоже: он, насколько Рыска успела его узнать, абсолютно не из тех, кто способен заплатить за что-либо больше, чем положено под влиянием момента.
Неужели… да нет же, так не бывает!
Что именно «не бывает», Рыска боялась даже подумать: сразу почему-то дыхание перехватывало, и потому эту мысль девушка старательно прогнала, заставив себя переключиться на другие, более понятные вещи.
Вымывшись, она постирала всю свою одежду, подсушила волосы и блаженно разлеглась на огромной по её меркам кровати. Недоумевать по поводу слишком уж комфортных условий ей надоело: лучше и полезней было ими насладиться по полной, что она и сделала.
И хотя на улице был самый разгар солнечного и по-столичному шумного дня, уставшая от долгого пути и бесконечных треволнений девушка вскоре крепко заснула.
***
Как чувствуешь себя, возвращаясь в родной дом после долгого-предолгого отсутствия, при том, что момент расставания с этим домом и его обитателями вышел не самым тёплым? О, это трудно передать словами! Сердце бьётся, готовое выпрыгнуть из груди, а в голове стучит: а как примут? Обрадуются ли? Может быть, обижены настолько, что не простят? И тут же понимаешь: конечно, обрадуются и, конечно, простят! Уже простили. Ведь сам на их месте давно простил бы, да и вообще, с ума сошёл бы от счастья!
Хотя виноватым себя он не чувствовал, Альк всё же понимал, что с точки зрения своих родственников совершил серьёзный проступок, и дело даже не в Пристани: дело в том, что он буквально ушёл, не попрощавшись. Просто исчез в неизвестном направлении и не давал о себе знать Саший знает сколько времени.
Да, вот это он зря… Можно было написать хотя бы матери, чтобы не волновалась. Или сестре: она как раз-таки говорила в его поддержку, впервые услышав, что Альк решил стать путником, и даже предлагала ему немного денег на дорогу, узнав, что он собирается таки сбежать из дому, раз не получается иначе. Или младшему брату: тот вообще по-детски восхищался им!
Альк вздохнул, в нерешительности остановившись у калитки шикарного столичного особняка… Что сделано, то сделано. Даже путник не в силах изменить прошлое, даже Хольга, а значит, нечего об этом и думать.
Родные обижены? Жаль. Но всё равно, в этом доме, что за семь лет практически не изменился, ему будут рады, рады до безумия — это неоспоримый факт! Они наверняка уже ждут, и потому… он должен идти.
Твёрдой рукой Альк распахнул незапертую калитку, быстро, не обращая внимания на стражников, охраняющих посольский дом, прошёл через двор, поднялся по широкой каменной лестнице крыльца…
Многое в жизни было теперь не так, как до его ухода из дома, да и он для них для всех — уже не тот, что прежде. И вообще, дважды не войдёшь в одну реку… но, как он сам неоднократно утверждал, — можно войти в другую!