Страница 9 из 18
Снилась ему, что он проснулся на новом месте от запаха блинов. Открыл глаза, глядь, а у зева печи стоит Марья в белом вышитом фартучке. На сковороде шкворчит масло, а весь дом заполнен умопомрачительными аппетитными запахами. Никодим протер глаза и осмотрелся. Точно – лесная изба. Вон, и ружьё его висит на гвозде, и стена, собственноручно вычищенная, блестит желтыми боками брёвен. Посмотрел в окно, а там темно. «Что за черт?!» Хочет позвать Марью, но не может. Вдруг она поворачивается, но на Никодима смотрит улыбающееся лицо Ликин.
– Никодзиим! Цы проснулся?! Всцавай, сейчас будем блинчики кушаць!
И тянет к нему руки. А руки то марьины… Он их помнит. Такие мягкие, пухлые, нежные… Образ Ликин исчез, только Марьин остался… Она взяла его за руки, повела через комнату к двери.
Открывает входную дверь, а там баня жарко натопленная. Полезли на полок. Никодим раздетый, а Марья, как была в платье с фартучком, так и сидит в ней. Ей совершенно не жарко – Никодиму мочи нет терпеть. Полез вниз, на пол, облиться холодной водой. Ищет, шарит руками, а воды-то нет. Нашарил кое-как ручку двери, толкнул со всей силой и… проснулся от грохота упавшего стула. Никодим встал, взглянул в окно – утро уже – поставил стул на место у топчана, попил воды, снова сел, подумал немного, отходя от дурмана сна и стал одеваться.
Лошадь Никодима, по кличке Гроза, встретила хозяина, красиво вскинув голову с чёрной гривой. Он был той редкой «горностаевой» масти – серая в яблоках шерсть в сочетании с чёрными гривой и хвостом, что придавало ей схожесть с горностаем. Кличка кобылы соответствовала ее характеру – во время сабельных атак на китайские посты бесстрашно наседала на врага как грозовое облако. И не раз выносила Никодима из, казалось, безнадежных ситуаций. За время походов и короткой войны они здорово подружились.
Сейчас Гроза мирно паслась в загоне посреди безбрежной таежной зелени. Похоже на то, что она недавно встала на ноги – рядом поблескивало полотно примятой травы.
– Ну что, Гроза! – окликнул ее Никодим, протягивая небольшой кусочек сахара. – Нравится тебе здесь?
В ответ лошадь тихо заржала и потянулась губами к ладони – та еще сладкоежка, знает хозяин.
Помощник лесного смотрителя решил сделать обход вверенной территории и, заодно, познакомиться с лесом. Грозу не стал брать, а, оставив ее в загоне, пошёл пешком – тайга не любит суеты. Никодим, на первый раз, двинулся по правой просеке. Путь пролегал через ручей, делающий крутой изгиб у поляны. Мужчина перебрался на другой берег по стволу упавшего поперёк дерева, балансируя с помощью карабина. Спрыгнув на землю. подобрал вещмешок, который перебросил перед тем, как взобраться на импровизированный мостик. В мешке была провизия на день, спички, топор, ручная пила и сменная одежда. Это был теперь ежедневный запас для обходов участка.
Просека, по которой он шёл, была достаточно ухожена. При необходимости по ней можно было проехать на телеге с лошадью. Но пройдя вёрст пять, Никодим наткнулся на валежник – несколько сухих деревьев были сломаны ветром и лежали преграждая путь. Мужчина потратил полдня, распиливая стволы на части и расчищая пространство просеки.
Работа спорилась, но он не забывал прислушиваться к звукам леса – шуму деревьев, крику сов, пению птиц. Свой лес – есть свой лес. Надо научиться различать. Иной человек, если он не вырос в лесу, пройдёт по территории, не придавая никакого значения тому, где находится. Ему вся тайга на одно лицо. Другое дело, если ты, волею судьбы, обязан находиться здесь. Значит, надо знакомиться. Показать себя тайге – мол, вот он я, прошу любить и жаловать. А самому постараться познать лес: руками трогать деревья, погладить, поговорить с ними, узнать, где лежбища зверей, их берлоги, тропы, чтобы не попадаться на их пути, зря не шуметь.
На небольшом бездымном костерке Никодим вскипятил чай, перекусил, отдохнул и собрался на обратный путь. Вскоре начнёт вечереть, а путь неблизкий. Завтра проедет по этой же просеке на лошади. Наиболее толстые части стволов упавших деревьев не удалось убрать – Гроза поможет.
Возвращение хозяина кобыла встретила громким ржанием – соскучилась.
– Ну, здравствуй, Гроза! Сейчас, сейчас – выпущу из загона. Давай, иди погуляй! Только извиняй, стреножу тебя.
Никодим присел и с помощью пут связал вместе передние ноги Грозы, оставив между ними расстояние с локоть. Она уже давно привыкла к таким действиям хозяина, стояла смирно. Затем мужчина принялся налаживать телегу, стоящую под навесом: заменил одну оглоблю, проверил колеса, стал смазывать оси дёгтем.
– Бог в помощь!
Никодим от неожиданности вздрогнул и повернул голову через плечо. В десяти шагах от него стоял небольшого роста мужчина с карабином в руке и угловатым туеском за спиной. Туесок был закреплён ремнями на манер вещмешка. Никодим выпрямился и, отложив ведерко с дёгтем, сказал:
– Благодарствуйте! Проходите – гостем будете!
– Я Иван. Иван Дементьев. Сосед твой. Мой участок справа за холмом. Мы, стало быть, коллеги.
Никодим не понял последнего слова, но виду не подал, а понял – Иван такой же кондуктор леса, что и он сам. Обрадованно протянул руку:
– Никодим.
– Знаю, – сказал Иван. – Вчера ко мне заезжал наш лесничий. Сказал, мол, новый помощник на соседнем участке, помоги на первых порах. Пришёл посмотреть, как ты тут. Да не с пустыми руками. Вот…
Он снял со спины туесок, поставил на землю и… достал щенка. Погладил по голове и передал Никодиму.
– В нашем деле без собаки никак, – продолжил Иван. – Пару месяцев назад моя лайка ощенилась. Всех раздал уже, а этот последний с помета. На мать похож. Моя Умка – рабочая собака. Зверя чует за версту. И этот будет такой же – я в собаках знаю толк.
– Ну, уважил, Иван! – воскликнул обрадованно Никодим! – Благодарствуй! Я все думал давеча: где хорошую собаку найти…
– Собака, – сказал Иван, закуривая трубку. – Это первый помощник в лесу. Она и зверя найдёт, и предупредит, ежели есть опасность.
– Ну, что мы на улице, Иван?! – вскинулся Никодим, поглаживая щенка. – Пойдём в дом, сейчас самовар закипит.
– Да, пойдём, – согласился Иван. – Ежели позволишь, заночую у тебя. На ночь глядя в лесу бродить не след…
– Конечно, Иван! – перебил Никодим. – Заходи, расскажешь мне про нашу работу.
Иван вытряхнул трубку об каблук и направился за хозяином в дом. Никодим разместил щенка возле печки на кусок тряпки.
– Полежи пока… сейчас… сейчас… Ты, Иван, проходи, присаживайся…
Снова вышел в сени, там послышались звуки возни, кряхтение, стук. Наконец, открылась входная дверь и, Никодим, довольно улыбаясь, принёс кусок овчиной шкуры. Похоже было, что он разрезал старый тулуп, найденный давеча среди вещей, оставленных прежним хозяином. Постелил принесенную овчину и переложил туда щенка. Тот был доволен: покрутился на месте, подыскивая удобное положение, разлёгся, зевнул, широко раскрыв маленькую пасть, и гавкнул. Иван с Никодимом синхронно рассмеялись.
Никодим налил чаю из самовара, принесённого со двора, подал гостю. Иван пригладил бороду и отпил из блюдечка, поблескивая такими синими глазами, что казалось в них отражается небо. Удивительное сочетание тщедушного мужчины на вид за пятьдесят с лишним лет с такими ясными глазами, как у молодого.
– Сколько тебе лет, Иван? – спросил Никодим.
– Тридцать один… А что?
– Нет, ничего… Выглядишь старше.
– Это из-за бороды, – рассмеялся Иван. – Все так говорят. А как сбрею – никто не узнает! Однажды даже жалованье в лесничестве отказались выплатить, говорят: «Ты не Дементьев!»
Вот так за разговорами опустошили самовар, а к тому времени наступили сумерки. Что Никодим, что Иван привыкли ложиться спать рано, так же рано вставать. «Кто рано встаёт, тому бог даёт», – сказал гость. Для него место единодушно определили на печи – самое то… Вот только, как потушили лампу, другой, новообретенный дружок, стал беспокоиться и скулить… Пришлось Никодиму взять его к себе. Тот, благодарно лизнув руку, уснул в уютном тепле от хозяйского тела.