Страница 6 из 60
— Так будет нормально, — прервала она возню Льва пару минут спустя. — Здесь не мешает.
Он кивнул и послушно завязал кончики бинта, после чего убрал их под соседний виток.
Перевязка дала Саше немного времени на размышления, хотя она всё равно не решила, как начать столь необходимый ей разговор. Заняв себя сбором аптечки, Саша зашла с малого:
— Что у меня с рукой? Обычные ушибы так не болят.
— Не в ушибе дело. — Лев деловито принялся заворачивать в упаковку остатки бинта. — Тебя поцарапал караконджо, а у них очень грязные когти. Такие раны надо промывать сразу, и как можно тщательнее.
— Кара… кто?
— Караконджо, — медленно повторил Лев, словно бы угловатое слово не было бессмысленным набором звуков. — Водный демон.
— Ты хочешь сказать, что меня поцарапал… водяной? — Тяжело плюхнувшись на табуретку, Саша на всякий случай поставил аптечку обратно на стол. — Нечисть, да? Из детских сказок? Она меня поцарапала невидимыми когтями, и теперь я тоже стану водяным?
— Когти вполне видимые, просто надо знать, как смотреть. И нет, в этом смысле караконджо не заразны.
Саша возмущённо замотала головой, отказываясь верить в невнятную Страну чудес на своём пороге. Какие-то водяные, туши человекоконей, несуществующие раны… босоногий Лев с когтистыми лапами — вызывающе спокойный и внимательный.
— Я не верю, — глухо прошептала Саша. — Я. Не. Верю.
— Придётся. Иначе я не смогу объяснить тебе, что происходит.
— У меня глюки, да?
— Нет. Ты же не ударилась головой?
Саша истерично хохотнула, но тут же запнулась, наткнувшись на уверенный взгляд светло-зелёных глаз.
— Саш, у тебя нет галлюцинаций, сотрясения мозга или солнечного удара. Я всё объясню — после того, как ты расскажешь мне свою версию. Что ты видела? Или тебе показалось, что видела. Пожалуйста?
Безграничное терпение в голосе Льва почему-то вызвало у Саши глухое раздражение. Прикрывая неуместную, абсолютно детскую реакцию, она поднялась из-за стола и принялась возиться с чайником. Если они собирались обсуждать всякое… «мистическое», ей требовалось занять чем-то руки.
— Я альфа-редактор. «Муза». Я чувствую, когда формулировка текста не отвечает авторской задумке. Физическое ощущение… зуд за глазами. Иногда — очень редко — оно появляется у меня само по себе, даже если рядом нет никаких текстов. — Поставив чайник на подставку, Саша методично обтёрла его полотенцем и затем включила. — Сегодня в автобусе я почувствовала этот зуд. Тот усатый, с которым ты разговаривал — он как-то странно смотрел на меня… у меня от него коленки тряслись.
— Он следил за тобой, — мягко произнёс Лев. Саша дёрнулась и уронила на столешницу складываемое полотенце. — Баечники опасны только для спящих, зато отлично умеют маскироваться. Если бы не твой дар, ты бы его в жизни не заметила.
— Ещё один дух? Неважно… Когда я вышла из автобуса, то увидела под аркой несколько человек. Наверное, я хотела спрятаться от старика; испугалась, что он выйдет вслед за мной. Но меня скрутило, как только я добежала до арки. Словно бы всё отключилось: зрение, слух… остался один только чёртов зуд. Дальше я плохо помню.
Лев Саше не поверил. Она спиной ощущала его выжидающий взгляд, с каждый секундой молчания становящийся всё тяжелее и тяжелее. Саша потянулась за чашками, хотя чайник едва-едва нагрелся.
Когда тишина стала совсем невыносима, Саша с громким стуком поставила чашки на стол и повернулась ко Льву:
— Хорошо! Я помню, как кто-то разодрал мне руку. Когтями! Чёрт возьми, я помню, как текла кровь! И рядом постоянно ржала лошадь. И эти серые, которые на меня напали, они всё время хрипели и щёлкали... Люди так не говорят!
— Саш…
— Тот, что держал меня — он тоже что-то шипел. Прямо мне в ухо. И он был мокрый! И холодный. Как утопленник. Только что вылезший из проруби утопленник…
— Саша!
Встревоженное лицо Льва плыло перед глазами. Саша не сразу поняла, что дело в скопившихся слезах.
— А потом ты… лохматый, с когтями, с этими б-ботинками. И к-конь… У него была ч-человеческая г-голова. Ты видел? У эт-того коня б-была ч-человеческая…
Лев резко вскочил, и на мгновение Саша испугалась, что её сейчас ударят: такая мрачная решимость царила на его лице. Но Лев лишь мягко взял её за плечи и притянул к себе.
Сашу никогда ещё не обнимал кто-то настолько высокий и крупный. Лев — тёплый, почти горячий и на удивление жёсткий — загораживал и стол, и кухонную дверь, и даже потолок. Длинная мягкая щетина щекотала Саше лоб, острые когти цеплялись за натянувшуюся между лопаток майку. От Льва одновременно пахло дождём и старым шерстяным одеялом — запахами знакомыми и успокаивающими. Саша чуть поёрзала в крепких, нетребовательных объятиях, уткнулась лбом в широкое плечо и медленно выдохнула.