Москва-Обратная

— Завтра солнцестояние… опять вылезет псих, охотящийся на альфа-редакторов.

— Разве его не поймали? Полиция в том году клялась и божилась, что изловила своего маньяка. Тогда ещё телевизор дня три гудел, я точно помню.

— Ты же понимаешь: наша полиция… — Александр Евгеньевич мрачно покачал головой. — Понятия не имею, кого они там на деле сцапали.

Саша нахмурилась и кивнула. Неуловимый психопат, каждое летнее солнцестояние нападающий на альфа-редакторов, для большинства москвичей был городской легендой, и только тесный редакторский мирок относился к нему на полном серьёзе. Даже когда полиция по осени объявила о его поимке, многие, подобно Александру Евгеньевичу, этому не поверили. Особенно старожилы: они любили напоминать, что слухи о маньяке ходили и в их молодости. Простая арифметика подсказывала, что некто уже более полувека охотился на альфа-редакторов Москвы. Немного утешало то, что жертвы отделывались ссадинами и переломами, иногда долгими визитами к психотерапевту. Маньяк использовал какой-то самодельный наркотик, после которого бедолаг неделями мучили красочные галлюцинации.

— Сашенька, будь осторожней, — тихая просьба Александра Евгеньевича отвлекла Сашу от её невесёлых размышлений. — Хорошо?

— Я постараюсь.

— Постарайся, пожалуйста. Ты сейчас домой одна поедешь?

— Да. — Не дав начальству возразить, Саша поспешно добавила: — На автобус идёт практически до самого моего дома. Никаких тёмных подворотен и безлюдных переулков!

— Может, тебя всё-таки кто-нибудь проводит или встретит?

— Отец позавчера уехал на конференцию. — Саша виновато улыбнулась, хотя о переносе на июнь традиционного питерского сбора математиков сама узнала всего пару дней тому назад. — Если вам будет спокойней, я могу позвонить, когда доберусь до дома.

— Давай. Я бы и сам тебя проводил, да тут работы на целый вечер. — С притворно-вымученным вздохом Александр Евгеньевич ткнул пальцем в лежащую перед ним стопку бумаг сантиметра в три толщиной. — Мы всё-таки пробили проект по вычитке классиков, но издательство требует отдать первый макет в типографию не позже сентября.

— И потому оно решило начать с «Войны и Мира»?

— Что, это? — Александр Евгеньевич хлопнул по распечатке и от души рассмеялся. — Это, Сашенька, всего лишь контракт.

Саша в восторженном ужасе вытаращилась на злополучную стопку:

— Никогда в жизни не полезу в начальство… Лучше уж Соколов!

— Согласен, Сашенька, согласен. А теперь, если ты не против… хотелось бы вернуться домой до того, как Петька ляжет спать.

— Конечно, Александр Евгеньевич. Удачи с контрактом!

— Спасибо. Не забудь мне позвонить.

Уходя, Саша ненадолго задержалась в просторном холле «Гипаты»: попрощаться с Мариночкой (секретаршей Александра Евгеньевича) и тоже собравшимся домой Сергеем (коллегой-редактором из графического отдела). Радостно сверкая глазами, Мариночка уцепила Сашу за локоть и тут же принялась хвастаться новым маникюром и духами, купленными накануне в каком-то жутко дорогом бутике на Кузнецком. Выбраться из цепких отполированных коготков Саше удалось, но с потерями: ворот блузки пал жертвой драгоценного аромата.

Не то чтобы запах оказался слишком неприятным (скорее просто тяжёлым и подходящим взрослой женщине, а не молодой девушке), просто к косметике Саша была равнодушна. Сказывались и пятнадцатилетнее отсутствие матери, и талант альфа-редактора, затрудняющий работу с самыми доступными источниками по теме: глянцевыми журналами и интернетом. Добавить сюда лежащие в иных плоскостях интересы… О своей внешности Саша заботилась ровно настолько, насколько того требовали нормы гигиены и бытовая опрятность. В остальном её устраивал образ «серой мышки». Он замечательно гармонировал с её внешностью: небольшим ростом, мальчишеским телосложением и мелкими, непримечательными чертами лица.

Впрочем, склонность к простоте и натуральности являлась отличительной чертой всех альфа-редакторов. Это Саше объяснили в гимназии, в которую отец её перевёл, когда выяснилось, что плохие оценки и хронические головные боли — не каприз и не болезнь, а последствия учёбы по невычитанным книгам. Гимназия (крупнейшая из трёх московских, работающих с детьми-«музами») обеспечивала учеников не только «правильными» учебниками и пособиями, но и мебелью из природных материалов, максимально близким к естественному освещением и натуральной едой. А так же возможностью трудоустроиться туда, где вокруг её выпускников разве что не водили хороводы.

За юных альфа-редакторов, особенно таких бесконфликтных и старательных, как Саша, велись настоящие войны: СМИ, издательства, редакторские и PR-агентства, политические партии и крупные фирмы, даже само государство. Люди, интуитивно чувствующие идеальные формулировки авторской мысли, требовались гораздо чаще, чем могло показаться на первый взгляд. Как правило, за прилипчивыми слоганами и запоминающимися логотипами, за любой вдохновляющей речью или сенсационным журналистским расследованием, за каждой феноменально успешной рекламной кампанией стояло по «музе».