Страница 14 из 60
Через несколько минут тишина стала невыносима. Не поднимая головы, Саша спросила:
— Кто тебя так?
— Холмы, — коротко ответил Лев. И ничего не добавил.
Раздражение не мешало. Желание и готовность сорваться по любому поводу обостряли чутьё: Саша кончиками пальцев ощущала малейшие различия в текстуре карты. Плотная матовая фотобумага обозначала станции, принадлежащие Обратному городу; качественная писчая — Верхней Москве; цветной крафт — расположенные на территории Холмов. Подписи различались не меньше, говоря как об истории карты, так и о количестве её владельцев. Большинство свежих, не смазанных ещё правок было сделано одним человеком, почти наверняка Львом.
Но все увиденные мелочи не помогли Саше найти одну-единственную станцию, отличающуюся от остальных: вторая попытка окончилась так же безрезультатно. Что пугало и злило. Мысли о неизбежном поражении царапали, как попавший в ботинок острый камешек, и никак не хотели выбираться из головы.
От предложения Льва прерваться и отдохнуть Саша отмахнулась с мрачной целеустремлённостью человека, решившего любой ценой довести дело до конца.
— Не загоняй себя, — тихая просьба прозвучала из-за Сашиной спины, мягко и настойчиво. — Оно бессмысленно.
— У меня ни черта не получается!
— Я знаю. Это не повод издеваться над собой. Расслабься.
Неохотно Саша последовала совету. Выпрямилась, кончиками пальцев продолжая касаться карты, закрыла глаза, медленно выдохнула. Ладони Льва тяжело и уютно легли на плечи и сжали окаменевшие мышцы. Всей спиной Саша ощущала исходящее от его тела тепло. В жаркий летний день оно мешало, но быстро исчезающая боль стоила незначительного дискомфорта. К тому же, Лев определённо знал, что делает. Чёткость его движений отзывалась внутри странной уверенностью — абсолютно самостоятельным чувством.
Неловко выгнувшись, дабы не помешать Льву и дальше творить свою магию, Саша притянула карту и остановилась тогда, когда между расставленных ладоней оказался очерченный Бульварным кольцом центр. Пойманное чувство правильности усилилось, быстро вытесняя все остальные: и разочарование, и надежду, и азартное предвкушение. Лев замер; его дыхание, щекочущее Саше загривок, наоборот зачастило. Она передвинула правую руку на пару сантиметров — скользнула ей по бумаге, словно поглаживая строптивое животное.
Пять станций попало под Сашину ладонь. Вело же чувство правильности к треугольнику «Тургеневская»-«Чистые пруды»-«Сретенский бульвар». Вокруг него сходились сразу три заплатки, все из разной бумаги. Не так давно открытый «Сретенский» принадлежал Холмам, и Саше вспомнились слова Льва о том, что Обратный город уже несколько лет подряд проигрывал в их игре.
Саша кончиком указательного пальца обвела треугольник станций. Раз, другой… На третий она ногтем прочертила линию между двумя выходами «Тургеневской» и с уверенность, какой не испытывала никогда ранее, с какой даже имени собственного не знала, поняла: «Оно».
— Это точно, Саш? — Подавшись вперёд, Лев положил левую руку на карту. Два оранжевых кружка выходов оказались чётко промеж их ладоней.
— Абсолютно. Вход здесь.
— Хорошо… Хорошо!
Развернув Сашу к себе лицом, Лев крепко её обнял.
Только уткнувшись носом в тёплое жёсткое плечо, Саша поняла, что никаких доказательств у неё нет — одна лишь уверенность. Тут же в голове обосновался целый ворох сомнений: а получится ли в следующий раз, а точны ли предсказания, а не придётся ли вернуться к прежнему способу работы с даром, грубому и неэффективному... Лев, своим невероятным чутьём распознав её страхи, тут же обнял Сашу ещё крепче.
— Не волнуйся, ты справилась.
— А что, если дальше…
— Никаких «если». Смотри.
Чуть отстранившись, Лев подтолкнул Сашу к окну. Там, вместо простого московского двора, через который она каждый день ходила на работу и возвращалась с работы, раскинулся одновременно и знакомый, и незнакомый пейзаж.
Он сохранил ровно ту же планировку: небольшие асфальтовые площадки с лавочками перед каждым подъездом, дорога с припаркованными машинами, за ней сам двор. Треть его занимала детская площадка, ещё четверть — хоккейная коробка, а дальше росли молодые деревца и тянулись узкие цветочные клумбы с оградами из низкорослого кустарника.
Точнее, молодые деревца и низкорослый кустарник росли здесь утром, когда Саша в последний раз выглядывала в окно. Теперь же двор выглядел как образцовый английский парк. Высокие каштаны закрывали противоположное крыло дома до седьмого этажа, столетние дубы бросали тени на разнотравье газонов и полузаросшие плиты дорожек, а на месте хоккейной коробки появился окружённый ивами прудик. Небо было пасмурным, и, несмотря на середину дня, во дворе светили фонари; их подвесные плафоны мерно покачивались на ветру.
Несмотря на идеальный порядок, что-то в печальной атмосфере двора-парка подсказывало, что к нему давно не прикасалась рука человека.
— Что это? — восхищённо и немного испуганно спросила Саша.