Страница 24 из 29
Пополнив боеприпасы, Ник приготовился к рывку. С помощью Альта максимально обострив свои чувства, он сказал: «Это личное, если убьют — штурмуйте. До этого — не надо». Получив утвердительный ответ от Второго, Ник вдохнул воздух и со всех лап побежал навстречу смерти.
За шаг до пролома в стене, на месте которого раньше была дверь, Ник прыжком взвился в воздух, уходя с предположительной линии огня противника, и тут же в место, где он был несколько мгновений назад, ударили автоматные очереди врагов. Это только в кино главный герой, заходя в комнату, полную врагов, может стоять на одном месте, а они будут на него выбегать по одному или парами и сразу же умирать. В реальном бою в таких условиях если остановишься хотя бы на одно мгновение — умрёшь. Лишь укрытия способны дать передышку, да и то небольшую. Но для нашего героя это не являлось препятствием — имея реакцию, в несколько раз превышающую обычную, звериную, он мог танцевать со смертью: стреляя в движении и несясь подобно ветру, Ник лишь на мгновение опережал смерть, следующую за ним в виде очередей пуль. Это не могло длиться долго — пара-тройка десятков секунд максимум, он же не суперзверь. Естественно, за тот десяток секунд, что понадобился ему для умерщвления девяти врагов, совсем без ран он не остался. Пара пуль застряла у него в левом плече, ещё одна разорвала правое ухо, а последняя попала в бронежилет и, по ощущениям, а также подтверждению Альта, сломала пару рёбер, но без осколков — они просто треснули. Хорошо, что у него есть возможность временно убрать боль, однако слишком подавлять её не получится — это слишком сильное чувство, и чем дольше ты её убираешь, тем больше тебе вернётся потом.
Ник развернулся к столу, за которым стоял дон Винцент, и его сердце дало перебой: перед ним на столе стояла Джуди, а ей в голову смотрел пистолет. Клише многих фильмов, которое используется режиссёрами для поднятия рейтингов. Но в кино это не более чем постановка, где актёры не пострадают, в отличие от реальной жизни. Тысячи мыслей пронеслись в мгновение ока, и Ник решил попробовать спасти свою жену, выслушав дона Винцента.
— Прекрасный день, не правда ли, Ник? — улыбаясь, сказал он.
— У тебя на глазах убили твоих зверей, кого-то задержали, кто-то умрёт из-за того, что ему не была оказана медицинская помощь, и ты всё равно говоришь, что этот ужасный день прекрасен? — осторожно задал вопрос Ник.
— Естественно, — ответил дон Винцент. — Я выйду отсюда живым вместе с твоей женой, а после стану мэром этого города, его спасителем, разоблачившим преступное деяние нынешней власти, приведшее к огромному количеству жертв. Моя семья раздаст свои запасы «Хищника», а проплаченные журналисты выставят всё в лучшем свете: мы, несмотря на противодействие власти, опустившейся до убийства моих друзей и подчинённых, всё выдержали и помогли бедным жителям города, когда беда, казалось, была неотвратима. Благодарность ко мне будет огромна, и на её волне меня сделают новым мэром. Ты отличный парень, Ник, да и боец хоть куда, поэтому я предлагаю тебе перейти на мою сторону, стать моим консильери. Мы вдвоём будем руководить этим городом! Никто не посмеет тебе отказать в чём-либо! Просто согласись на моё предложение!
Ника не покидало ощущение неправильности во время этой беседы. Было что-то такое, что заставило его внимательно осмотреть окружающую обстановку, пока дон пытался переманить его на свою сторону. Тела и кровь не смущали его — сейчас они не были достойны внимания, не несли никакой важной информации. Однако что-то привлекло внимание, одна деталь, выбивающаяся из общей картины. Взгляд Ника скользил по комнате, пока не остановился на Джуди. Она всё время не проявляла никаких эмоций, как будто пребывая не в этом мире. «Вот оно!» — мысленно воскликнул Ник. Хорошо, что дон уже договорил, как раз можно будет задать вопрос.
— Что ты сделал с моей женой? — спросил Ник, надеясь на лучшее, но понимая, что ничего хорошего с ней здесь не происходило.
— Она под кайфом, — честно признался дон Винцент. — Всё время кричала, звала тебя, но ты не приходил. И так изо дня в день.
— ЧТО. ТЫ. СДЕЛАЛ. С МОЕЙ. ЖЕНОЙ?! — прорычал Ник, чувствуя, как его покидают остатки разума.
— А ты разве не получил наше послание, в котором тебе чётко говорится, чтобы ты оставил это дело? — удивился дон Винцент. — Видимо, мои письма не дошли до тебя. Их исправно носили в твой почтовый ящик около дома. Ладно, сейчас уже поздно искать виноватых. Ты всерьёз хочешь узнать, что с этим куском мяса, которое ты называешь женой?
— ДА, — Ник еле сдерживал себя, чтобы прямо сейчас не выпустить ему кишки, а после намотать их на лапу, посолить и смотреть как умирает эта… это. Нет слова, описывающего настолько уродливого зверя.
— Она ВИЧ-инфицированная героиновая наркоманка, которую не один десяток раз пускали по кругу мои бойцы. Я предупреждал тебя, чтобы ты не лез в это дело, но ты не послушал меня. Вини теперь сам себя за то, что случилось с твоей женой. Сейчас она не более чем кусок мяса, который умрёт в течение полугода, если о ней будут заботиться.
Все, кто слышал это признание, сжимали кулаки, а некоторые горячие головы хотели прямо сейчас пойти и растерзать это существо, не считаясь с потерями.
— Ты-ы-ы… — задохнулся Ник от осознания всего, что пришлось перенести его жене в логове этого ублюдка. Невероятным усилием воли он удержал себя от падения в бездну слепой, безумной ярости и посмотрел в глаза Джуди, которой хватило сил лишь открыть их, когда речь зашла о ней. Между ними, казалось, возник мысленный диалог. Говорят, на это способны звери, искренне любящие и верящие друг другу.
— Прости меня, Морковка, — сказали его глаза, из которых скатилось несколько слёз.
— Наконец-то дождалась тебя, любимый, — лёгкое подрагивание её ресниц приветствовало Ника.
— Всё, что сказало это чудовище, — правда? — расширившиеся зрачки глаз Ника требовали ответа, но в них читалась и безумная надежда на ложь.
— Да, — тихий вздох Джуди.
— Я отомщу ему, — чуть сощуренные глаза Ника рассказали его намерения.
— Не сомневаюсь, милый. Отпусти меня, пожалуйста, мне очень больно, — опустившиеся и вновь с трудом поднявшиеся веки передали просьбу Джуди.
— Хорошо. Я люблю тебя, родная моя. Прости меня. Прощай, — слёзы, катившиеся из глаз Ника, были тому самым весомым доказательством во всём мире.
— Я тоже тебя люблю. Спасибо. Прощай, — тихий выдох Джуди и лёгкая улыбка закончили разговор двух любящих друг друга зверей.
После нажатия на спусковой крючок патрон, дойдя до ствола, лёг в него, боёк ударил о капсюль и девятимиллиметровая пуля за доли секунды пролетела несколько метров, почти неслышно вошла в тело Джуди, попав точно в сердце. Спустя несколько секунд и тихое «Спасибо» она умерла с улыбкой на лице. Без боли, без страданий… Смерть была к ней более милосердна, чем последние две недели жизни.
Дон Винцент замер от ужаса, сковавшего его тело. Ник, по его сведениям, примерный семьянин, только что убил свою любимую жену из-за его слов. Оказал ей последнюю милость — избавил от болезненного угасания, мук родных и слёз друзей. Сквозь слёзы, но выстрелил. Именно это и есть истинная любовь: видя, что ничем не можешь помочь зверю, с которым ты связан самой судьбой, и в будущем его не ждёт ничего, кроме боли и страданий, не лучше ли дать ему возможность уйти раньше, не испытывая мучений? Пускай каждый решает сам.
Ник поднял глаза на причину своих бед и тяжело вздохнул. Плевать на город! Пускай умирает! Он шёл сюда ради своей Морковки, и ему пришлось сделать с ней это… Впрочем, сейчас рядом с ним стоит первопричина его скорби.
Дон Винцент увидел полную горечи улыбку на лице Ника, но его глаза… Они были словно пылающий океан безумия.
— П-подожди, Ник, а как же ваша обычная фраза при задержании? — сглотнул в страхе дон. — Вы имеете право хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может и будет использовано против Вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если Вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен Вам государством. Помнишь такое?
— Помню, — тихо ответил Ник. — Только ты не имеешь на них права.
Между двумя выстрелами, которые сделал Ник, практически не было задержки, но обе пули, попав в локти дона Винцента, на краткое мгновение расцвели кровавыми цветами. Не торопясь подходя к будущему бывшему дону, скулящему от боли, Ник спрятал в кобуру пистолет и достал нож.
— Найти и пресечь, огласить приговор[3*], — он тихо прошептал, наклоняясь над доном и переворачивая его на живот.
Примечание автора.
3* Цитата из песни группы HMKids — «Adeptus Arbitres».
— Что ты хочешь? Скажи, я всё отдам! — сквозь боль воскликнул дон Винцент. — Деньги, дома, бизнес, что угодно!
— Обязательно отдашь, — ответил ему Ник, вырезая из одежды прямоугольник от плеч до поясницы. — Лично мне ты задолжал одну жизнь. Долг крови можно оплатить только кровью. Хорошо, что искать тебя не надо, как раз оглашу приговор, приведу его в исполнение и отомщу. Искренне советую вспомнить что-нибудь хорошее перед своей смертью, не может существовать настолько гнилого зверя, который за всю свою жизнь не сделал ни одного доброго дела.
Сердце дона Винцента дало перебой в своей многолетней работе — в голосе Ника не было абсолютно никаких эмоций, но был холод, куда более сильный, чем космический.
— Давай договоримся! — закричал дон, чувствуя прикосновение ножа к своей спине.
— Ты уже договорился, — тихо ответил Ник. — Я просто привожу в исполнение смертный приговор. Искренне надеюсь, что ты не умрёшь до того, как я закончу.
Ник рассёк шкуру дона на спине, вдоль всего позвоночника, после чего сломал ему задние лапы в нескольких местах, а то он пытался куда-то ползти. Какой упорный, даже на краю жизни хотел выгадать хоть немного времени, но у него ничего не получилось. Сложно что-либо делать, когда у тебя передние лапы в локтях прострелены, а нижние поломаны.
— Знаешь, у меня тут есть занятное лекарство, — сказал ему Ник, и если бы дон Винцент увидел его улыбку, то пожелал бы себе скорой смерти до того, как он начнёт выполнять задуманное. — Оно отключит у тебя боль, ты не будешь чувствовать ничего, но как только оно будет прекращать своё действие — ты возжелаешь смерти. Скажу сразу, что действие будет недолгим, но мне этого времени хватит, чтобы уничтожить тебя.
После того, как Ник закончил разрезать шкуру, он сделал несколько уколов этим препаратом по всей длине позвоночника, а после навершием рукояти ножа начал дробить рёбра в местах их крепления к позвоночнику. Дон Винцент, как и говорил ему Ник, совершенно ничего не чувствовал, но понимал, что жить ему осталось недолго, а последние минуты жизни будут наполнены болью и страданиями, и никто не поможет ему, не убьёт из жалости и милосердия, как Джуди.
Ник спешил, у него оставалось мало времени. Кровопотеря и блокада боли не оставляли ему выбора: это существо надо было не просто убить, а казнить, причём наименее гуманным способом, поэтому он и остановился на «кровавом орле». Достаточно будет потом показать фотографию трупа кому-нибудь из будущих убийц, и у них отпадёт всякое желание как-либо вредить окружающим. Какая ирония: убийца примером своей смерти послужит доброму делу. Теперь надо поломать рёбра, раскрывая их, как крылья птицы, что Ник незамедлительно сделал. Осталось лишь достать эти маленькие комочки, которые называются лёгкие, и положить их на плечи вместо насаживания на рёбра, иначе он скоро умрёт от удушья. Сделав это, Ник сел на пол перед лицом дона и, улыбаясь, начал наблюдать за ним.
Спустя секунды после того, как Ник достал его лёгкие, дон Винцент начал чувствовать боль, и с каждым мгновением она становилась всё сильнее и сильнее, по частям уничтожая его разум, не давая даже закричать, — он задыхался, а боль лишь набирала обороты. Через пару десятков секунд он умер от удушья, терзаемый невыносимой болью, не способный сказать и слова.
Ник встал и, не смотря на труп своего врага, подошёл к Джуди, его любимой Морковке, поцеловал её в лоб и обнял. Больше ему здесь делать нечего, да и жить незачем. Месть свершилась, теперь внутри него была лишь пустота и боль. Ник поднял тело Джуди, положив её голову и передние лапы так, чтобы они лежали на его левом плече, развернулся и пошёл к выходу из дома. Никто не останавливал его, все молча отдавали ему честь: он отдал жизнь зверя, которого любил, ради того, чтобы спасти город. Он избавил от мучений зверя, которого любил. Он… он несчастный зверь, нуждающийся в поддержке и утешении.
Ник не помнил ничего: ни как шёл к машине скорой помощи с Джуди на лапах, ни как очутился в больнице, ни то, почему он оказался в больнице «призраков» и уж тем более что случилось с ним потом, у него в мозгу билась лишь одна мысль: «Я хочу умереть». Отказ от жизни, прямой приказ на уничтожение самого себя, начал убивать Ника, но замедлялся Альтом и Като, стремящимися сохранить его жизнь. Именно поэтому у врачей появилось время для действий, купирования симптомов. Они дарили лишние часы для борьбы с болью и пустотой, полностью заполнившими Ника.