Время ведьм

Глава 2. Долг инквизитора.

6-е, месяца вербницы, года 385 от основания Белокнежева.

Бяло-Подлянск. За час до рассвета.

Утро встретило Франциско мрачными сумерками и валящим с неба снегом. Снегом? Он поднялся, и энергично потерев лицо, встал, подходя к окну, мрачно убеждаясь в своих предположениях. Да что же так не везет? Пока во всем Белокнежеве наступала весна, Бяло-Подлянск, кажется, решил еще немного поиграть в зиму.

Позади него раздался стон, и мимо комнаты подволакивая ноги и держась на голову так, будто боялся, что если отпустит, ее содержимое выльется из ушей, прошел Казик. Номер они сняли смежный, из двух комнат и одной купальной, где хронически не хватало дров для подогрева воды. Да и прочая обстановка поражала аскетичностью: кровать, даром что широкая, но жесткая, что подметка; камин; таз с водой и кувшин, которые подразумевалось пополнять самостоятельно; широкий стол; стул и держащийся на честном слове, изъеденный термитом шкаф, в который Франциско не решился поместить вещи. Дополнял комплект невкусный завтрак, включенный в стоимость номера и круглосуточно дымящая коптильня под окном, от которой стекло покрывалось толстым налетом сажи за пару часов. Комната ученика была такой же, только чуть меньше и без стола.

Охотник скрылся за дверью купальни, и оттуда послышалась приглушенная ругань на очередную недостачу дров. Очевидно, они были чем-то особо дороги трактирщику, раз он с таким трудом расставался с этими драгоценными деревяшками.

Вот уже несколько дней Франциско тактично делал вид, что не замечает, как едва запрыгнув в кровать старательно выравнивая дыхание сопел ученик, и едва выждав когда уляжется сам Франциско, на цыпочках крался к окну, после чего, очевидно, не без поддержки Заруит[1], спускался по каменному боку трактира с третьего этажа, и уже не скрываясь, мчался к дочери веды. Эх, молодость. Инквизитор хмыкнул про себя, подкручивая отросший ус. Спроси ученик его позволения ночевать где ни попадя и вляпываться в опасные для жизни ситуации в попытках покрасоваться перед подружкой, он бы, разумеется, позволил. В конце концов они не церковники, а здоровые мужчины, и заботиться о целомудрии ученика не его задача. Но ведь убегать куда интереснее. Будоражит кровь, да и девушка оценит, что ее герой отважно сбежал из-под бдительного носа Страшного Наставника–Инквизитора. Пускай развлекается. Много ли ему удастся поразвлечься, когда он начнет самостоятельно выезжать по церковным делам? Ох, сомнительно.

Франциско отошел от окна и тоже принялся умываться. Ледяная вода согнала остатки сонливости, и натянув штаны, инквизитор подхватил меч. Подумал, что-то прикидывая в уме, а потом озорно улыбнувшись, распахнул окно и перемахнул через подоконник. Умело и быстро цепляясь пальцами на выпуклости камней, скользнув вниз, во внутренний двор.

Обнаженную грудь ожгло холодом, и вытащив меч из ножен, он откинул последнии в сторону. Сначала разминка.

Согнуть колени, обернуться, удар по корпусу, и тут же, не меняя положения тела – в противоположную сторону. Кто проклял Казика? Вот уже декаду этот вопрос оставался открытым, и ученик делался все мрачнее и несдержаннее. Если бы не девица, не ставшая изображать из себя недотрогу, он наверняка бы замкнулся в себе. Обернуться вокруг оси, и взмах мечом наискосок сверху вниз, будто гильотиной – сила такого удара снесет голову даже орку. Хотя нет, орк же выше. Повторить. А теперь с разворота в прыжке. Вот так, орк мертв. Ведьма не подавала признаков того, что в принципе существует, но Франциско нет-нет, да и казалось, будто за ним наблюдает чей-то недобрый взгляд. Они проверили всех восьмерых вед еще дважды, но уверенности это не вселило. Нет, веды чисты. Невозможно так хорошо маскироваться от инквизитора. Невозможно так хорошо маскироваться от него. Присесть. Удар снизу, и перекат в сторону от падающего тела, которому только что вспороли брюхо. Мгновенно развернуться и пружинисто поднявшись с корточек ударить в спину, добивающий. Но если не веды, кто тогда? Голова? Нет, бред. Его семья? Крайне сомнительно. Подавальщицы? Возможно, надо проверить. В остальном в тот день они видели лишь вед и.. Касию. Шаг. Взмах мечом, пнуть, скидывая с лезвия, присесть, пропуская удар сверху, и ударить в нового противника, перекат, шаг, взмах мечом, а этот силен! Отразить такой удар дорогого стоит. Сталь столкнулась со сталью, Франциско уверенно теснит противника. Сил у того хватает только на оборону. Что она делала там, в лесу, одна? Пол дня пути на лошади, почти целый день пешком. Стоит ли перворост того, чтобы забредать в такую глушь? Удар, еще удар. Противник отшатывается, и Франциско победно ревет, уже предвкушая победу, но вместо этого враг вдруг уворачивается змеею, и прямо из такого неудобного положения бьет его в бок кинжалом. Лезвие чиркает по ребрам, заставляя отшатнуться, и уйти в оборону. Теперь уже у Франциско хватает сил лишь на то, чтобы отбивать мощные удары меча, а противник уверенно теснит его к краю стены. То, как быстро у них завертелось с Казиком – не слишком ли подозрительно? То, что она не веда – разве не звучит как бред? У колдуний так редко рождаются люди, что это можно посчитать неуместной шуткой. И вдруг вот оно, живое доказательство ошибки многовековой эволюции и самовосстановления магических сил в одном роду. Но что если она не просто не веда, а уже не веда? Франциско падает на колено, и швыряет кинжал, но враг играючи отбивает нападение. Рука немеет. Еще немного – и наступит конец. Инквизитор не спешит, выжидает. Времени мало, но почему бы не сыграть на публику. Рука его вздрагивает и выпускает меч, и в ту же секунду его горла касается лезвие врага. Торжество. Вот что Франциско всегда ненавидел в противнике. Тупое бахвальство. Перелитое через край самоуверенность. Почему ей не может навредить ведьма? Для ведьм священны лишь их сестры – веды и другие ведьмы, но что происходит в сообществе колдуний если у них рождается обычный человек? Получает ли он ту же неприкосновенность, как и прочие «сестры»? Или все гораздо проще? Он вдруг с силой бьет по лезвию наручем, отводя его от горла и выбивая железную искру, а потом метнувшись словно тень, скользит к противнику. Железо с ужасающий скрежетом пытается разрезать железо, сливаясь друг с другом в долгом поцелуе. Лицом к лицу. Франциско раздувает ноздри, чувствуя страх, и всаживает в глазницу врага второй кинжал, который прятал за голенищем сапога. Он отшатывается, но слишком поздно. Раненый – еще не значит, готовый умереть, болван. Мертвый болван.

‍ – Снова схватка при Ньютоморе?

Франциско тряхнул головой, отгоняя видение, и машинально коснулся едва заметного шрама под глазом.

– Только в самом конце. Мне повезло, что того саалинжца застрелили прежде чем он проткнул мне глаз. Только кончиком кинжала чиркнул. Всегда будь бдителен, и не недооценивай врага, Казик.

– Да, мастер. Потренируетесь со мной?

Франциско молча принял боевую стойку. Девчонку нужно проверить.

7-е, месяца вербницы, года 385 от основания Белокнежева.

Бяло-Подлянск. Через час после рассвета.

Утро началось привычно – с крика. Алхимик и аптекарь, пан Анджей Чёрный нередко засиживался в лаборатории до самого утра в попытках изобрести мифический эликсир вечного здоровья, но все, что у него пока получалось – это крепчайшая зеленоватая самогонка из сушеной полыни и неплохой настой от похмелья на чертополохе. Вернее, «Чёрный эликсир», как он самодовольно предпочитал его называть. Как и любой алхимик, пан Чёрный не терпел сравнения с сельскими ведами. Открыто презирая все, что делали необразованные знахарки, он, тем не менее, совершенно не брезговал пользоваться многолетними наработками малообразованных и доверчивых колдуний. Он-то, столичный чародей, имеющий ученую степень магистра прикладного чародейства по Алхимии, десять лет на бесов диплом отпахал и столько же на магистратуру потратил! Так что на то, что «чудодейственный» рецепт был целиком и полностью скопирован у столетней пани Свариги, с Оловянной улицы, и перегонный куб, следует заметить, в деле его создания даже рядом не стоял, а значит и конечный продукт эликсиром именовать в высшей степени самоуверенно, его не волновало.