Время ведьм

Казик мысленно вздохнул, и наморщил лоб. Если наставник зовет полным именем плохо дело – не ответишь и всю следующую декаду будешь бегом за лошадью бежать все дневные переходы отвечая по тому учебнику, который мастеру проверить вздумается, или чего похуже – отправит снова к мечникам на тренировку ума в учебный замок. Вот ведь позорище будет!

– Перевертыши копируют внешность почти мгновенно едва взглянув на человека, или еще кого, и могут сохранять этот облик долгие годы безо всяких усилий. – Начал он с самого очевидного – Пересмешники, являясь нечистью, не имеют внутреннего резерва, и могут скопировать внешность только при наличии у них частички тела жертвы. Волосы, кровь, слюна, плоть, семя, зубы, частички кожи... Полученный облик получается нестабильным. Точность и продолжительность его принятия зависит от силы пересмешника... – Казик бросил взгляд на двух, похожих, словно зеркальные образы, девиц, и засомневался. А вдруг и впрямь – перевертыш? А он чуть было не шмальнул...

– Дальше, – поторопил его мастер.

– Пересмешники являются зловредной нечистью, нечувствительной к мейтрину, а следовательно к рассеиванию, когда как перевертыши – благочестивые граждане Белокнежева, – он бросил взгляд на двух мрачных девиц, и поправился – Ну, обычно благочестивые. Перевертыши живут в среднем...

– Я, кажется, просил назвать отличия одного от другого, а не пересказывать мне «Трактат о существах живых и неживых, что повсеместно Октолам населяют» гирана Рихтгофена, – обманчиво мягко произнес наставник, но Казик не обманулся, прекрасно зная, как мастер обычно выражает высшую степень недовольства.

– Ну... Подождать когда облик поплывет?

– Ты меня спрашиваешь? Перед тобой две девицы. Одна из них, возможно, пересмешник. Твои действия? Разбирайся и решай, я вмешиваться не стану. И давай побыстрее. Не забывай, что нечисть хитра. Пока ты думаешь, что делать, она тоже строит планы на твой счет.

– Да кто вы такой!? – возмущенно воскликнула дева с фингалом – Как вы смеете!?

– Это беспредел! – неожиданно поддержала ее вторая, – вы не имееде права нас туд судидь! Не вмешиваедся он! Вод и не вмешивайся!!

– Да! Если я хочу набить физиономию этой шлёндре, я ее набью!

– Ты кого шлёндрой назвала, подаскуха деревенская?!

– Сама потаскуха, корова страшная!

– Я выгляжу в дочности как ты, идиодка!!!

– Казик? – спокойно произнес мастер, глядя на то, как задрожал кончик арбалетного болта, нацеленного на девиц.

Юноша растеряно переводил взгляд с одной на другую. Левая или правая? Правая или левая? Или ни одна из них?

– Проклятье! Никогда не умел выбирать, – в сердцах произнес он, почти с отчаянием глядя на то, как девицы вот-вот вновь, сцепятся в драке – те уже не обращали ни малейшего внимания на свидетелей, незаметно подбираясь ближе к противнице.

– Но выбрать придется, – спокойный голос мастер вещал откуда-то из-за спины, как маяк уверенности в океане нарастающей паники. – Что предпочтешь: убить невиновного или отпустить нечисть?

Казик на миг замер, принимая решение, и виновато понурившись, опустил арбалет к земле.

– Ответ неверный, ученик.

В ту же секунду за спиной раздался негромкий глухой хлопок. Пространство дрогнуло и пошло тончайшими, с волосок, фиолетовыми всполохами, будто пытающимися прорвать саму реальность. Примяло пожухлую прошлогоднюю траву, покачнуло голые ветви деревьев, и ударило по обеим девицам, скидывая с нечисти фальшивый облик. Вернее, оба фальшивых облика. Перед инквизитором и охотником стояли два безобразных существа, готовых сцепиться друг с другом в драке.

– Какого... – ошарашенно произнес Казик, и больше не мешкая, вскинул арбалет и выстрелил в ближайшую «девицу».

– Морочники. – Спокойно отозвался наставник. Вот как он догадался, а!? – Надеюсь, разделаться с ними тебе не составит труда?

Казик обнажил меч. Один морочник скулил от боли, пытаясь достать из груди арбалетный болт. От его тела исходило шипение и легкий пар – пастыри в этот раз на совесть освятили чан с водой, куда каждый мог опустить свое оружие. Надо будет не забыть их поблагодарить.

Мысли в голове мелькали отвлеченые, но руки знали свою работу. Не зря его с самого раннего детства в мечники святой Инквизиции отдали, чтобы после он мог стать охотником под началом инквизитора, а потом и самому инквизитором назваться.

Невольно подражая наставнику, Казик увернулся от прямой атаки морочника, отрубил ему кисть, и не мешкая – голову, пинком откинув ее подальше от тела. Второй как раз справился с болтом, и сжав его словно нож, бросился на Казика. Легко отбив неуклюжую атаку, Казик молниеносно развернулся вокруг собственной оси, и широким взмахом вспорол морочнику спину, а после воткнул в нее лезвие. Монстр взвыл, наколотый на лезвие будто бабочка, и попытался извернуться, чтобы достать до охотника длинными когтями, но тот держал крепко. Пара мгновений борьбы, и морочник обмяк, под гнетом собственного веса сползая с лезвия. Казик подтолкнул его сапогом, после чего деловито отрубил ему голову, и откинул туда же, куда и первую – подальше.

– Неплохо, – скупо похвалил мастер. – Мог бы быстрее, если бы не выделывался.

«А сам-то» – мысленно пробурчал ученик, но вслух возразить не решился. Его и без того ждал нагоняй.

Мастер тем временем спешился, и подойдя ближе, кинул взгляд на тела, довольно хмыкнув. Морочники – распространенная нечисть, довольно слабая, но для обычного человека зачастую губительная. Хорошо, что они на них наткнулись.

– Ничего не забыл?

– Я отрубил им головы, но... – Казик вдруг охнул, и бросился к ближайшему кусту, торопливо раздвигая ветви. – Должна была быть жертва, раз они так долго держали морок!

– Ну хоть до этого додумался, – проворчал наставник, присоединяясь к нему – А теперь расскажи-ка мне, в чем была твоя главная ошибка.

Охотник вздохнул. Даже не одна, а просто главная. Значит их не меньше трех. Проклятье, драить ему сегодня всех лошадей в стойле как пить дать!

– Не понял, что обе девицы фальшивые? – предположил он.

– Нет.

– Тогда не знаю.

– Твоя ошибка в том, что ты придумал тот ответ, что тебе пришелся по душе, и пытался подогнать под него факты, упрямо не замечая очевидного, – вещал мастер, методично обшаривая кусты.

– Очевидного?

– Почему не поплыл облик? Почему нечисть так спокойно реагировала на инквизитора? Почему вместо того, чтобы доказывать, что она оригинал девицы бесконечно собачились друг с другом? Почему «Я выгляжу как ты», а не «Ты выглядишь как я»? Почему сцепились именно тут, в лесу, а не в деревне или недалеко от нее? Вокруг них немного дрожал воздух, но ты этого даже не заметил, ведь ты не искал морок. В то время как ты не мог выбрать, они тянули время, чтобы задурить нас, и жизнь – из настоящей девы. Все эти мелочи обычно помогают понять кто перед тобой. Смотри в оба! Да, зачастую наблюдательность приходит с опытом, но бес тебя дери, Казик, ты уже шестой год со мной по трактам ездишь, мог бы и чему полезному научиться, а не только со смазливыми девицами сеновалы мять!

– Я просто не подумал, что нечисть может враждовать друг с другом...

– Ты вообще не думал. Вообразил, что это пересмешник, и уперся в свою теорию, как баран. Ты что же, считаешь нечисть чем-то вроде големов, которые не испытывают зависти, гнева или печалей? Поверь, они способны на весь спектр эмоций, доступный и нам с тобой, а не только на злость или ярость.

– Простите, мастер, – совсем скис охотник – Я не хотел убить человека, и предположил...

– Никогда не предполагай Казик. Если сомневаешься – ты уже проиграл. Используй рассеивание. Оно, разумеется, не панацея, но в большинстве случаев поможет. А вот и настоящая девица, смотри, – он осторожно отодвинул низкостелящийся куст можжевельника, кивая на то, что лежало за ним.