Время ведьм

Охотник неаккуратно скинул верхнюю доску, приложив ее к краю могилы, и не смог сдержать облегченного вздоха – чья-то крепкая рука обернула голову ведьмы в мешковину и положила рядом. Казик не мог заставить себя снова взглянуть в ее лицо, пусть даже знал, что оно не настоящее.

Преодолевая брезгливость, он торопливо зашарился в складках юбки Каси. Ну же, здесь же должен быть хоть один карман! Не может не быть! Она просто обязана была оставить там что-то, что подсказало бы, где ее искать! Кася умная, она бы не стала писать на стене или оставлять что-то в камере, нет, она бы запрятала доказательства того, что жива в фальшивке, да так, чтобы только он смог найти!

Солнце уже поднималось над горизонтом, когда на юношу вдруг упала чья-то тень. Вскинув голову, он увидел мастера, с холодной заинтересованностью наблюдающим за его действиями, он кажется, все понял. Но в глаза у него мелькнуло что-то такое.. Такое... Обеспокоенное?

– Казик, вылезай. С тобой что-то не так.

– Нет, вы не понимаете... Я должен найти, должен... Тут должно быть... Хоть что-то! Она не могла, не могла ничего не оставить! – охотник почти кричал, больше всего боясь, что мастер сейчас насильно вытащит его из грязной ямы и увезет обратно в город.

– Что она тебе должна была оставить? Не шевелись. – Мастер Мигель протянул над ним руки, и нахмурился, что-то проверяя

Охотник молчал, в десятый раз обшаривая карманы возлюбленной. Может в рубашке?

– Казик, вылезай! – Воскликнул вдруг мастер, и ухватив его за руку, попытался вытащить из могилы. Не отпуская из рук безголового тела, тот с неожиданной силой вырвался, и вжался спиной в противоположную сторону, судорожно сжимая в руках свою Касю. – Вылезай, говорю! Твою мать, Казик! Мы же его сняли, какого беса!? На тебе какая-то вещь, возобновляющая проклятие! Все это время ты находился под ее воздействием, вылезай немедленно!

Не слушая его, Казик бережно уложил тело обратно, и с содроганием взялся за мешок с головой. Внизу его бурели пятна крови, выглядевшие как поджаристая корочка жаркого, и юношу затошнило.

– Она должна была что-то оставить, – упрямо бормотал он, развязывая шнур, и рывком срывая его с головы ведьмы. Может в волосах? Он зло выдернул воткнутую в прическу спицу, и волосы ведьмы повисли неподвижной паклей, тусклые и безжизненные. – Хоть что-то! Я должен ее найти, должен, мастер! – в голосе охотника послышалось страдание, когда он взглянул в мертвое лицо Касии.

– Она мертва. Она ничего тебе не оставила, просто удавилась!

– Нет! Это не она!

– Я сам проверил.

– Вы ошиблись, этого не может быть! Ты ошибся! Ошибся, отец...

Голос его дрогнул, и Франциско спрыгнув вниз, рывком прижал к себе сына.

– Я не ошибаюсь. – Как можно мягче произнес он – Это Касия Базилик, семнадцати лет, потомственная колдунья потерявшая дар Праматери. И удавилась она совершенно добровольно. Я проверил ее по крови. – Он неловко погладил ученика по мокрым волосам, и быстро продолжил, надевая на него свой амулет вдобавок к ученическому. – Ты не в себе сынок, вылезай, нужно снять с тебя эту дрянь, нужно срочно ехать в чародею. Ты уже весь черный, словно в смоле искупался! Что же это за проклятие такое!? В этом бесовом городе всего один чародей, и тот алхимик, но он тебя стабилизирует до того момента, как мы доедем до столицы. Главное, не снимай мейтрин, Казик, держись. Все будет хорошо. Давай, я помогу тебе вылезти, вот так, пошли, оставь могилу, ее и без тебя закопают...

Казик...

Охотник вскинул голову.

В паре метров над ним прямо в воздухе висела девушка. Она словно не чувствовала пронизывающего до костей ветра. Как–будто там, на ее стороне мира он был не более чем освежающим ветерком. Ее длинные золотистые волосы спадали на высокую грудь, а сверху накрывал небрежно сплетенный ромашковый венок. Она беззвучно смеялась, совершенно не стесняясь длинного, почти целомудренного одеяния, такого тонкого, что оно очерчивало каждый изгиб стройного тела и терялось в дымке метели.

Теперь понимаешь? – беззвучно спросила ведьма. Казик медленно кивнул, и протянул к ней руку.

– Сынок? – Услышал он далекий, будто из-под земли, глухой и растерянный зов, и оттолкнув от себя останавливающую его тьму, сорвал в шеи сразу оба амулета в тот же миг, когда призрачные пальцы Каси коснулись его – заледеневших и грязных.

– След в след, – прошептал он одними губами.

Франциско услышал как сердце охотника вдруг пропустило удар, замерло, а потом забилось спокойно, тяжело и ровно. Словно каменное.

Инквизитора отбросило в сторону и протащило по обледеневшим надгробным камням, с жутким треском сбивая спиной маинки. По инерции перекатившись, Франциско вскочил на ноги и выхватил из-за спины меч, готовясь атаковать.

Тело Казика била такая сильная судорога, что казалось, он вот-вот сломает хребет напополам. Стоя на коленях, юноша кричал неестественно высоким голосом, рвал волосы, и заживо сдирал с себя почерневшую кожу, бросая ее наземь.

Лицо его стремительно менялось, сильно выдалась и окостенела челюсть, почти закрыв глаза сполз на лицо лоб, ноги стали больше и мускулистее, грудная клетка рывком раздалась в стороны, на мгновение обнажив ребра и совершенно черное, бескровное нутро; и Казик пошатываясь поднялся на ноги.

Франциско хладнокровно констатировал, что ученик стал выше, и приготовился атаковать высшую нежить в полном, похожем на тяжелые латы цвета сажи, боевом облачении.

Черного инквизитора.

Казик подвигал руками, присел, и вдруг вонзив руку в то место, где у него должно было находиться горло, достал из него длинный, щербатый меч, больше всего походивший на его собственный хребет с острыми гранями.

Не дожидаясь, пока черный инквизитор нападет, Франциско первым бросился в атаку, норовя отрубить его руку и прикончить малой кровью, но с удивительной для новорожденного скоростью, тот увернулся, и обрушил на Франциско свой меч. Сталь встретилась с костью, и намертво застряла в ней. Движение вперед, и инквизитор отлетает, когда нога нежити, облаченная в тяжелый сапог, ударила его в живот, едва не вспоров брюхо шпорой. Жадно хватая воздух, Франциско перекатился, и вовремя – черный инквизитор уже опускал на него оба меча, норовя разрезать на четырех инквизиторов поменьше, но промахнувшись с силой вогнал в промерзшую землю оба клинка.

Он словно становился больше с каждой секундой. Какое счастье, что нежить еще не до конца трансформировала тело Казика! Франциско не обольщался, один полностью вошедший в силу чёрный инквизитор запросто справится с четырьмя такими как он. К счастью, эту нежить можно было сотворить только из очень хорошего бойца, не то, чтобы редко встречающихся, но довольно редко позволяющих себя обратить. Эх, Казик...

Все эти мысли молнией промелькнули в голове Франциско, и он сразу же отбросил их, сосредоточившись на бое. Мертвец, наконец, вытащил из земли скрещенные друг с другом мечи, но инквизитор был уже позади него с кинжалом наизготовку. Мгновенно оказавшись на его спине, он попеременно воткнул кинжал в обе щели для глаз, и не мешкая, спрыгнул со спины противника, падая оземь. Вовремя – над головой у него тут же пролетели мечи, раздался яростный рев, и вскочив, Франциско полоснул кинжалом по горлу ученика.

Пошатнувшись, чудовище сделало шаг назад, хватаясь за глотку, забыв, что он больше не человек, но было поздно. Метнув кинжал, который вошел в сердце Казика–инквизитора, мастер схватил оба меча с земли, с и наступив на рукоять костяного, выдернул из него стальной, после чего кинувшись на противника, подпрыгнул и с яростным воплем отсек ему голову.

Тело черного инквизитора еще несколько минут стояло, будто не в состоянии поверить в свое поражение, а после с ужасающих хрустом ломающихся костей рухнуло на землю.