Страница 94 из 147
Спустившись на основную дорогу, Босх стал лучше ощущать душевное состояние владельцев этих домиков. Даже не заглядывая в окна, он знал, что происходит внутри. Как по-разному люди принимают любовь: кто-то, словно скупой рыцарь, замыкается в своем счастье, прижимает его к себе, не желая ни с кем делиться, скрытничает, скаредничает, запирая любовь на сто замков.
Другие – наоборот, роскошествуют, широким жестом разбрасывают вокруг обретенную благость, меценатствуя не без налета хвастовства, по-барски оглядывая все и всех, устраивают парадные балы и демонстрации своего сердечного величия, превозносят объект своего чувства, а иногда и себя в этом чувстве, мало заботясь о своем или своей суженной/суженном.
Были и те, кто очарованные, оглушенные, испуганные, тряслись над Божьим даром, словно бедный крестьянин, ошалевший от неожиданной милости небес. Пересыпая из ладони в ладонь смеющийся, журчащий звездопад, дивились чуду, отныне веруя в его существование, как никогда ранее. С растерянной улыбкой представляли друзьям и коллегам свою зазнобу с едва различимым заиканием не столько в речи, сколько в мыслях, с почти материнской нежностью, - «вот, моя Любушка…., мой Володенька…», и так не только в праздники, но в будни, дни традиционные, размеренные, насквозь пропитанные монотонностью и скукой. Но отныне для них и эти дни были расшиты золотой россыпью звезд.
«Ах, звезды», - с неожиданным для себя романтизмом вздохнул Босх, - как люди вас возвышают, в то время как в вас нет ничего, кроме космической энергии и ледяного света. Но тут же мысль более важная перешла дорогу мимолетному умилению: «А какой дом построила Божена, как выглядит ее убежище?».
С этим немаловажным вопросом Босх направился вглубь города. Ему еще долго попадались самые разные дома, - дворцы, скромные деревянные домики, виллы, крошечные шале с открытыми террасами. Их объединяло одно - все они светились изнутри теплым опаловым светом, одни очень ярко, иные чуть спокойнее. Были и те, чей свет прямо на глазах Босха вдруг поблек, а иные и вовсе погасли.
Так Итерн шел и шел между чужими любовями, между сказками и блаженством, миражами и утешением, пока дорога вдруг не превратилась в лесную тропку, город сменился опушкой, посередине которой, как своеобразная граница, бежал ручей. За ручьем начинался довольно отвесный склон.
У Босха защемило сердце, - что он найдет за этим склоном, почему Божена отвела для своего счастья такое оБосхобленное, скрытое от чужих глаз место? Но надо было идти. Отступать было не в его характере. Идти было нетрудно, ноги почти не ощущали сильный наклон, Босх оказался в ложбине, слева и справа – поле, проросшее низкой желтоватой травой. Без деревьев, цветов, камней. Он недоумевал, куда дальше. «Ты должен это знать, ведь это твоя история, - голос так похожий на голос Блимбуса Билля вдунул подсказку в голову Босха…».
«Это моя история», - прошептал Итерн и решил идти туда, куда пойдется. Пошлось наверх, к отдаленному шуму, напоминающему гул океана. «Неужели я на берегу? », но нет, дорога вела наверх, а океан должен был быть внизу. Пришлось приложить усилия, - «путь наверх всегда труден», - за каждым бугорком ему чудилась цель, конец путешествия, итог восхождения, но оказывалось, что это лишь мираж, подъем вел его выше и выше.
Любая дорога куда-нибудь приводит. Даже когда кажется, что ты стоишь у края пустоты. В какой-то момент, на исходе сил и терпения, измученный догадками и ожиданием, Босх вдруг почувствовал, что стоит на гладкой поверхности – его тело согнулось в толчковой позе, мышцы, привыкшие к напряжению, не сразу осознали конец испытания. Итерн поднял голову – перед ним было поле, - зеленое волнующееся море, инкрустированное ослепительными по силе красок высокими фиолетовыми цветами. Поле полоскало гибкие зеленые полосы травы, стелилось, склоняясь перед лаской легкого ветра, а яркие лиловые соцветия на крепких стеблях исполняли неведомый Босху танец, в котором проступала не страсть или вожделение, а целебная нежность, смирение перед кем-то неоспоримо сильным и мудрым, покой души и сердца после изнурительного скитания по пустым безрадостным дорогам.
Не было на этом поле ни строений, ни домиков, ни миражей, что могли бы сойти за нечто подобное, лишь где-то, почти у самого горизонта – хрупкая женская фигурка шла, утопая по пояс в этом зелено-лиловом покое.
Босх был ошарашен. Именно с этого поля началось его путешествие.
- Неужели все закончилось?
Босх закрыл глаза. «Я хочу прикоснуться к ней», - «Нет, еще не время…» - незнакомый голос ответил ему. Он вздрогнул. Открыл глаза.
- Но почему она одна, почему даже в своей любви она одна?
- А ты сам как думаешь?
- Она ведь встретила свою любовь?! – Босх не просто спрашивал, он не понимал, возмущался…
- Она одна в своей любви, потому что тот, кто рядом с ней – не осознал сути этого союза, он не понимает, зачем он рядом с ней…
Словно мгновенно наступил рассвет. «Он не понимает». «Я хочу, чтобы Божена полюбила меня», «И более ничего?». «Ничего». Цитаты из собственного бытия. Цитаты из жизни Итерна. Жизнь как цитата. Повторения, копии, имитации. Оригиналы изгнаны, подлинность затоптана в золу. Босх осознал. Свою мечту, ошибку, страх, родившийся исподволь, словно брак, затесавшийся в его инобытие из мира проб и ошибок. Босх улыбнулся. Он понял, что ему делать. Такое бывает лишь после молитвы, услышанной Космосом. Поле растворилось, вновь появилась дорога между мирами – пыльная, тоскливая, пустынная, местами выложенная бетонными плитами. Без единого цветочка и травинки. Итерн, хотя Бог знает, может Босх уже и не был Итерном, слишком много в нем было от человека, шел по дороге, которая могла привести куда угодно, а могла вообще никуда не привести. Босх шел по дороге, и этого было довольно, чтобы многое изменить. «Так нельзя», - прошептал где-то рядом голос Итерна Штольца, но Босх будто не слышал его. Он просто подумал и сразу на его мысль отозвались.