Страница 89 из 147
- Нет, - ее сразу удивил тот факт, что разговаривая с ним по телефону, она мысленно представляла человека в годах, а мужчине напротив можно было дать не больше сорока.
- Не журналист, это ободряет.
- Я не решился сказать вам об этом по телефону, вы могли испугаться, я – полицейский, - пауза, - инспектор по особо важным делам.
- Я вела себя непозволительно на земле славной французской республики? - за саркастической интонацией Божена прятала опасение.
- Нет, к вам у Франции претензий нет. Да и вообще, речь не о претензиях.
- А о чем?
- Я расследую дело и хотел бы задать вам вопрос…, - Божена была воспитанной женщиной и редко перебивала людей, но по отношению к Гратцу она испытывала непонятную агрессию, -
- Нет, если позволите, я хочу знать, что это за дело, и на каком основании вы беспокоите меня на моей земле, если у Вас есть претензии ко мне, как к гражданке России, милости просим к моему адвокату, - последняя часть разгневанной тирады была откровенной ложью, адвоката у Божены не было, а была всего лишь попытка защититься от человека, который казался ей гонцом, принесшим дурные вести. Она даже резко встала из-за стола и успела развернуться всем телом по направлению к входной двери, когда знакомое имя, произнесенное Гратцем, остановило ее
- Ян Бжиневски, он…пропал.
- Что? – нечто тяжелое и неотвратимое придавило Божену, - что значит исчез, давно? – Она села, словно школьница, сложила руки перед собой, ее взгляд был пристальнее, чем рентгеновский луч.
- В начале весны, точнее, на следующий день после вашей с ним встречи в его лавке, - от проницательного Гратца не укрылось смущение Божены.
Она замерла. Опустила глаза. Он сосредоточился на ней. Не отводя взгляда, словно проник в ее тело и сознание. Вот она постепенно стала расслабляться, ошеломленность, граничившая со страхом, постепенно угасала. Он увидел, как постепенно, благотворно в нее возвращается покой, усмиряя самые губительные чувства, бушевавшие несколько минут тому назад.
- И что же? – ее взгляд уже не был таким дерзким, напротив, он стал мягче.
- Меня беспокоит его исчезновение.
- Вы ведете расследование несколько месяцев и каков результат?
- Результата нет. Я поговорил с самыми близкими людьми, с которыми Бжиневски поддерживал отношения – с Рене де Картом и Азаром Лайошом, его наставником и совладельцем. Вы их знаете?
- Да, просто знакома, но не настолько близко, чтобы ответить на вопрос, лгут они или нет.
- А я вас и не спрашиваю об этом.
- Зачем же вы здесь?
- Вы общались с самим Бжиневски накануне его исчезновения, вы считаете, я зря приехал?
- Вы хотите спросить, если бы я была полицейским, поехала ли бы я в другую страну, чтобы поговорить с человеком, который последний общался с вашим фигурантом. Кажется, так обозначают участников разных происшествий?
- Если хотите, можете ответить, - в голосе Гратца послышалось лукавство.
- Да, я непременно поехала бы, но вопрос в другом, почему вы уверены, что наш с Бжиневски разговор имеет отношение к его исчезновению? – что именно толкало Божену на сокрытие информации о местонахождении Яна, она сама не знала, но была уверена в своей правоте.
- Меня интересуют лишь те моменты, которые могут пролить свет на произошедшее.
- Поймите, инспектор, мы говорили об очень интересных вещах, порой волшебных, а местами ужасающих, мы говорили о вечном и сиюминутном, обыденном и шокирующем, но, поверьте, вряд ли все это имеет отношение к тому, что вы имеете сейчас в виду.
- А вдруг вы ошибаетесь?
- А вдруг ошибаетесь вы, вдруг он не исчез, а просто ушел в другую жизнь, может, все, чем он жил раньше, опостылело ему, и он решил…
- …начать все сначала?
- Нет, инспектор, это дурацкий словесный штамп, которым люди обозначают перемену судьбы, но вы-то умный человек и должны понимать, что жизнь нельзя начать сначала в 42 года, можно лишь изменить ее траекторию.
Гратц улыбнулся. Только сейчас ему неожиданно открылось то, что поначалу маячило неясным намеком – Божена была влюблена. И не просто влюблена, она была погружена в любовь каждой частицей своего существа. Любовь была ее личной Шамбалой, страной, где усталый от дорог и испытаний путник испытывает неземное блаженство от одного только покоя. Если бы кто-то сейчас спросил Гратца, кто сделал эту женщину счастливой, он назвал бы без запинки имя своего духовного двойника. И сейчас Божена не из чувства сопротивления закону, а просто из любви защищала того, кто был ей дороже ее собственной жизни. Гратц был поражен и восхищен силой ее чувства.
- Азар Лайош и Рене де Карт сказали мне то же самое…
- А именно?
- Они сказали, что он решил изменить привычный образ жизни, уйти в новый образ бытия. В другой стране, среди других людей, как вы тонко заметили, не начать жизнь с начала, а изменить предначертанное.
tЯ не хочу спорить с вами о предначертанном, но насколько я понимаю, наш разговор окончен? – Божена выжидательно посмотрела на Гратца, и вновь причудливая игра солнечного света подчеркнула редкий цвет его глаз. Гратц тоже смотрел на нее таким прямым и одновременно нежным взглядом, что на миг ей захотелось сказать ему правду. Она даже сделала стартовый вдох, но в этот момент звякнул дверной колокольчик и Божена, сидевшая спиной к двери, увидела разительную перемену во взгляде инспектора – недоумение, потрясение и даже страх. Ей не надо было оглядываться, она и так уже все поняла, за ее спиной стоял Ян Бжиневски и смотрел на друга детства с таким спокойным равнодушием, с каким глядят на случайного прохожего.
Последовала дуэль взглядов. Божена не могла отвести взгляд от Яна, не в силах что-либо спросить. Гратц тоже молчал, и эта пауза была красноречивее самых выразительных слов. Наконец, Ян произнес, обращаясь к инспектору.