Страница 64 из 147
Вацлав покинул родительский дом, спустя три недели после разговора. И его сразу определили в закрытый парижский интернат, как потом он понял, для одаренных детей.
Друзей у Вацлава почти не было, даже здесь, где все учащиеся были равны в своей исключительности. Он был почти ровня им, но различие ощущалось. Оно заключалось даже не в том, что он был лучше их всех и дети это чувствовали, просто каждый из воспитанников принимал свою одаренность, как данность, с которой ему придется жить, а Вацлав, в отличие от всех, бунтовал. Он не хотел быть особенным ребенком и не считал, что к нему надо относиться с придыханием. Он не видел радости в пестовании своих изначальных талантов, которые у всех окружающих, включая педагогов, вызывали глубокую зависть и тоску.
Прошло время, Вацлав стал замечать, что его опасаются, - дети сторонятся, учителя держатся подчеркнуто строго, - он был изгоем среди изгоев, и ему оставалось лишь извлекать уроки из этой ситуации. Одиночество отныне стало его второй натурой.
Но многое изменилось с приходом в интернат нового психолога. Это, пожалуй, был главный из всех преподавателей. Прежний психолог всячески отстранялся от Вацлава, давая ему лишь самый минимум, как лектор, но ни разу не сделал попытки поговорить с необычным учеником, чтобы хотя бы на миллиметр приблизиться к его мятущейся сущности.
Встречу с новым психологом Вацлав запомнил на всю жизнь – ведь именно он помог ему сломать фатальный круг тоскливых повторений и неверных предубеждений. Это был мужчина средних лет, со странным именем Мирт Карлович, внешне похожий на средневекового звездочета (вполне возможно, что именно так мог выглядеть Нострадамус), Вацлава он вызвал на беседу последним.
Мальчик вошел в хорошо знакомую залу с высоким сводчатым потолком. И почти сразу же по телу разлилось тепло, - это его удивило, но сопротивляться он не стал. Указав ему на деревянный стул с высокой, как у трона, спинкой, Мирт Карлович, почти не глядя на Вацлава, встал и стал прогуливаться вокруг. Поначалу его движения казались случайно беспорядочными, но постепенно, следя за их траекторией глазами, Вацлаву показалось, что эти движения не напрасны.
- Мальчик мой, мы не живем, мы ходим по кругу, иногда чертим нашей жизнью пирамиды – в лучшем случае, кто-то проживает отведенный ему срок спирально. А какие фигуры нравятся тебе?
- Черная дыра,- для Вацлава сказанное было вызовом неизвестному человеку, пока абсолютно чужому и опасному.
- Ты прекрасно знаешь, что это не геометрическая фигура, это – физика
- Физика самый точный и лучший предмет из всех, которые я знаю, но люди не знают физику до конца, они многое не понимают.
- Согласен, - Мирт Карлович внимательно, даже, пожалуй, строго посмотрел на мальчика.
- Уж не загордился ли ты, ученик, не возвысился ли тщеславием своим над всеми остальными?
- Вы как все, опять об этом? – в голосе Вацлава была явно различима досада.
- Тебя это раздражает?
- Я устал от этих разговоров, от этой тишины, в которой я живу уже столько лет и от разговоров о том, какой крест выпал на мою долю.
- Ты можешь многое себе позволить, я тебе даже завидую…
- Чему именно?
- Роскоши быть обычным человеком…
- Я не обычный человек, мой мозг реализуется на 80%.
- И что тебе это дает?
- Я знаю всю школьную программу, основы математики, геометрии, физики, химии, биологии – мне все дается легко, ничего не приходится заучивать, потому что, как только я читаю что-то в учебнике, я понимаю, что знаю это.
- И это все, что ты можешь?
- Наверное, нет. Я…., - Вацлав запнулся, его взгляд, секунды назад горевший огнем, вдруг потух, остановился и словно погрузился вглубь.
- Продолжай, - Мирт Карлович подошел к Вацлаву и положил ему руку на голову, от этого жеста возникшая на плечах тяжесть прошла, - не бойся.
- Я не боюсь, я ….летаю….во сне…
tТолько во сне? - мужчина, называвший себя психологом, чуть наклонился и пристально вгляделся в сидевшего напротив него ребенка с душой мудреца.
- Нет, - Вацлав опустил голову, как нашкодивший школьник, - я летаю наяву, я не знаю, как это делаю, это получается само собой. Все остальные называют это чудом…
- А еще…
- Еще много чего, но меня беспокоит не то, что я умею, а то, что мне с этим делать?
- Тебя беспокоит, стоит ли признаваться обычным людям в том, что ты особенный?
- Наверное, да… да, меня беспокоит, примут ли они меня таким?
- Тогда ответь на вопрос: какие возможности дает тебе твой дар?
- Дар?
- Да, именно дар.
- Я думал, это называется талантом…
- Нет, мальчик мой, дар и талант – понятия абсолютно разные.
- Дар – это участь обреченного, а талант – кармическое свойство личности, направленность реализации. Талант можно регулировать, видоизменять, развивать, можно и потерять, а Дар – самостоятельное существо, живущее в тебе, более того, талантом можно владеть, а дар, напротив, владеет тобой. Если хочешь, ты – раб своего Дара.
- То есть, я никогда не смогу стать счастливым?
Мирт Карлович резко повернулся к Вацлаву, - его взгляд стал жестким,
- Не будь эгоистом, о каком счастье может говорить такой человек, как ты? Счастье – это миф, придуманный неудачниками, счастье – это утешение, нежелание стремиться дальше, счастья на земле нет и быть не должно, если ты счастлив, значит, ты проиграл.