Страница 58 из 147
Данность, основа, закон, мактуб – люди придумали столько важных, многозначительных слов тому, что не отражает сути. Кем придумано, что любая женщина должна родить ребенка? Ян Бжиневски очень точно сказал, - основное предназначение человека, уготованное ему Господом – свободная воля. Не беспредел, не революции и желание идти всему и всем наперекор, хотя и это иногда бывает полезно, но свободная воля, - выбор, осуществляемый сердцем. Это не значит, что человек выбирает между плохим и худшим, - выбор судьбы это осознание собственного предназначения. А когда 16-летняя девочка задумывается, кем ей стать – ветеринаром, библиотекарем или журналистом, она выбирает средство достижения своей судьбы. И даже допустив ошибку, она все равно, рано или поздно, выйдет на правильную тропу, но только в том случае, если осознает: что ей начертано.
Когда-то давно я видела чудесные сны и, веря в их чудотворную силу, рассказывала о них своему близкому кругу. Мама меня понимала всегда, но остальные…
Поначалу они меня спрашивали, что означает то-то и то-то в моих снах, но вслед за этим они интересовались, почему я вижу такие сны, а они – нет. Постепенно эта мысль начинала бередить их гораздо сильнее, чем им хотелось бы, сначала возникало чувство непонимания, потом – чувство раздражения, и, наконец, победоносным воителем в их сознание вторгалось чувство зависти и бунта,- «Чем она лучше нас, почему перед ней открываются волшебные порталы, а перед нами нет?». И когда я пыталась объяснить этим людям, что и они ТАК могут, а у них не получалось, потому что изначально они давали неправильную установку, - зачем им это надо, - мое общение с этими людьми превращалось в поединок чудесного и обыденного.
Вскоре эти люди уходили из моей жизни, но, увидев меня, они защищались от своего неверия фразой: «Она все выдумывает». Им было легче поверить, что эти чудесные путешествия невозможны, чем осознать свою слабость и неумение проникнуть в Изначальное Пространство.
С тех пор я никому не рассказываю про свои сны и жизнь, которую там веду. Только маме. Но и она тревожится. Ей кажется, что постепенно пребывание в стране, которую я условно для себя называю Интерриумом, - от сочетания «in terra» - «под землей», - может повредить моему реальному обитанию в нашем мире, - в мире потребления, продуктов, денег и обещаний, которые никогда не выполняются. Она не задается вопросом, что я потеряю, если откажусь от этого мира навсегда, а я думаю о том, как много необычного и светлого могло пройти мимо меня, если бы много лет назад я не прочитала один из романов Гофмана, в котором за потайной дверью в ложе театра мне открылся мир-измерение, существующий рядом с нами с первого дня рождения Человека.
Этого мира в романе Гофмана нет, но той же ночью, после прочтения романа, этот мир возник передо мной, как рождественское видение, раскрылся, подобно розовому лотосу, что цветет не так редко, как думают люди, просто являет свою красоту не каждому. Я вошла в мир, который поначалу казался таким же, как явь, но музыка, свет, слова, люди – там совсем другие. Ты бестелесностью своей, которая выше физики и химии, ощущаешь, что, наконец, вернулся домой, в пространство, у которого нет границ и окраин. Куда бы я ни пошла, я везде ощущала океан, - его тепло, которое он излучает в каждой точке этого безграничного мира. И это тепло мне так отчетливо напомнило детство, когда рядом со мной были самые дорогие мне люди, перед которыми я могла быть безнаказанно белым листом, и я знала, что ничего плохого они на мне не напишут. Это было чувство абсолютной защищенности, неторопливой созерцательности, когда узнавание окружающей действительности приносило одно лишь восхищение и наслаждение.
Мои путешествия от раза к разу становились все более насыщенными, вскоре я поняла, что могу выбирать место, куда хочу попасть. Я сама создала приспособление, с помощью которого находила конкретную точку пространства. Моделирование путешествий – как это здорово. Попав на необходимый мне уровень, я знакомилась с существами, внешне похожими на людей, но сутью своей они были неизмеримо выше. Они охотно мне рассказывали о своем обиталище, и, странное дело, вернувшись, я прекрасно помнила эти сны, в то время как сны обычные, поверхностные, в которых просто отражался прожитый день, погружались на самое дно памяти, если вообще оставались в ней. Было во всем этом лишь одно опасное обстоятельство – из обычных снов я выходила легко, а возвращение из путешествий в Интерриум давалось очень тяжело – уже просыпаясь, я долгое время находилась на пограничной территории, и пребывание в этом месте было тягостным. Проснувшись окончательно, я испытывала или тяжесть или просто откровенную головную боль. Мама замечала, что со мной что-то не так, но особо не допытывалась, а я не признавалась, что нынешняя ночь была интереснее, чем предыдущий день.
Но даже несмотря на это, я никогда не подменяла жизнь физическую пребыванием в забытьи. Путешествия во снах вскоре стали постоянной частью моей жизни, моим секретом счастья, который принадлежал лишь мне одной. Но встретившись с Яном Бжиневски, я вдруг явно ощутила связь с этим человеком, будто там, в мире иного бытия, я уже пересекалась с ним на одной из тайных тропинок. И я решилась ему об этом рассказать, это было сродни исповеди, но я не каялась, я хотела проверить свою интуицию, действительно ли ощущение родственности душ было истинным. Он очень спокойно выслушал меня и в конце задал вопрос, который поразил меня: «Вы не хотели бы там остаться?...».