Страница 48 из 147
- Билль, как ты сюда попал? – Босх попытался придать голосу оттенок суровости, но у него это не получилось. Билль раскусил его сразу.
- Меня послал Лабард, только не делай вид, что ты сердишься.
- Зачем ты здесь?
- Лабард беспокоится за тебя…
- Разве я делаю что-то не так…
- Делаешь ты все правильно, но вот думаешь…
Босх отвел взгляд. Билль попал в самую точку.
- Я хочу помочь тебе…, - малыш соскользнул с плеча Итерна и закружился в хороводе солнечных зайчиков.
- Игрив, как все дети.
- Да, я ребенок, но могу ничуть не меньше, чем вы, взрослые. Босх, ты должен поступить иначе…
- Что значит иначе…
- Ты не должен делать то, чего от тебя все ждут…
- Ты подбиваешь меня на бунт.
- Словесное определение еще не означает суть. Назови это как хочешь, но Божена не должна выходить замуж за Рене де Карта.
- Но меня послали, чтобы…
- Откуда ты знаешь, Босх, зачем тебя послали?
Сказанное заставило Босха вздрогнуть. Никогда, за все время пребывания в Интерриуме, он не сомневался в словах Лабарда, у него никогда не возникало повода усомниться в прозрачности замыслов Главного Коменданта. Но сейчас… Воистину, сомнение – страшная вещь, и крошечному существу удалось посеять опасное зерно в сознании безупречного Итерна. Пересказывать Биллю суть задания было бесполезно, он его прекрасно знал, если завел подобный разговор.
- Ты прав, даже боги ошибаются, - Босх попытался улыбнуться
- Это не смешно, Босх, более того, хочу тебя предупредить, ты ступаешь на опасную тропу.
- Ты считаешь, что я иду в неправильном направлении?
- Я этого не говорил, я сказал, что твои мысли – опасны.
- Кто меня осудит, - вдруг устало промолвил Босх и даже сам удивился сказанному.
- Только ты сам, ведь ада не существует, люди придумали его в противовес раю. А значит, все человеческие муки придуманы самими людьми.
- Но причем тут я?
- Ты наполовину человек, - Билль словно осекся, - это, во-первых…
- А во-вторых? – Босх насторожился.
Билль заискрился перламутровыми всполохами, словно сомнение одолело и его.
- Во-вторых, очень скоро ты станешь еще ближе к людям…
- Что это значит?
- Тебе пора, Босх, скоро пробьет назначенный час, - Босх поверил бы малышу, если бы не неожиданная печаль в его голосе. - Босх, ты всегда будешь со мной?
В этом вопросе Босху открылось то, чего раньше не замечало его сердце – привязанность Билля к нему.
- Билль, ты ведь помнишь брэдбериевскую бабочку, она погибла ради того, чтобы существующий мир стал другим.
- Сколько еще бабочек должно умереть, чтобы мир людей изменился?
- Если помнишь, малыш, смерть бабочки изменила мир людей, но изменила неправильно…
Билль притих. Его разноцветные глаза потемнели, он спустился ниже, к плечу Босха.
- Ты еще долго будешь в пути?
- Не знаю, Билль, наверное, да. Знаешь, малыш, я должен сказать тебе очень важную вещь.
- Что именно?
- Я знаю, что когда-то ты был ребенком, но твоя земная жизнь оказалась короткой, и здесь ты обрел покой. Я хочу, чтобы ты начал все сначала. Одним покоем сыт не будешь, твоя душа хочет идти дальше. И хотя многим из нас кажется, что на Земле ничто не заслуживает доверия, все равно, я прошу тебя, будь смелым, ты должен отважиться на новую жизнь, ты не можешь быть вечным жителем Интерриума.
- Босх, я приму решение после того, как ты вернешься.
- Обещаешь?
- Да, - помолчав, Билль спросил, - я могу родиться волшебником?
- Если захочешь, - на этот раз Босх сумел улыбнуться.
Время было неумолимо. Приближалась пора важной встречи.
- Так значит, тебя послал Лабард, – ответная пауза показалась Босху подозрительной, - Билль, ты слышишь меня, я задал вопрос…?
- Да, Босх, я тебя слышу. Лабард в курсе, что я здесь, но он не в курсе моих мыслей.
- То есть, то, что ты мне только что говорил, это слова не Лабарда?
- Да, это мои собственные слова, слова перворожденной человеческой души, которая в первом же воплощении потерпела неудачу. Это слова ребенка, который вырос гораздо раньше, чем полагается. Я хочу Босх только одного, чтобы впервые за всю свою бесконечную жизнь ты, наконец, поступил так, как тебе велит твое сердце.
- Ты о чем?
- Ты прекрасно знаешь, о чем я – о Божене. Уже сейчас ты хочешь, чтобы она полюбила тебя, но боишься в этом признаться. Это так по-человечески, желать любви, но знаешь, что я тебе скажу, в XX и XXI веке люди очень изменились, они заменили любовь подлинную на суррогаты. Когда я родился, то думал, что моя мать не сможет убить меня, хотя бы потому, что все матери должны любить своих детей. Но я ошибся, она принадлежала к новой формации людей, которые руководствуются не чувствами, а потребностями. Если бы у нее был хоть малейший шанс извлечь выгоду из моего появления, она бы меня, безусловно, оставила в живых, но, увы, мне не повезло. Я оказался не нужен, я был для нее помехой. Поэтому я хочу, чтобы ты меня услышал. Поверь, если бы задание было простым, Лабард бы послал не тебя, а, например, балагура Штольца.