Страница 142 из 147
Интерриум. Конец главы. 30 ноября
- Кажется, мы подошли к логическому концу, - Фредерик Лабард произнес эти слова устало, но не без доли воодушевления, - по крайней мере, на первом этапе этой истории.
Комендант сидел в своем кабинете. Привычный сумрак помещения ничуть не смущал его.
- Почему вы не зажигаете свет, Лабард? – голос Яна Бжиневски прозвучал приглушенно, словно доносился издалека.
- Свет – величина переменная и очень условная, кому как не вам это знать.
Бжиневски поморщился.
Со стороны окна раздался легкий шорох. Там, в почти неразличимой для беглого взгляда нише стоял Босх. Молчаливый, если не сказать угрюмый.
- Я только хочу понять, Лабард, ради чего все это? Божена вернулась на Землю, чтобы родить сына. Отца у ребенка не будет…
Лабард перебил Итерна.
- Будет, Босх, будет.
- Но…, - Босх с недоумением посмотрел на Бжиневски.
- Нет, мои дорогие, ваши эпизоды закончились, Божена выйдет замуж за…, - Лабард лукаво посмотрел на Босха, - угадай, мой друг, за кого…
- …за Рене де Карта, - с нескрываемой тоской произнес Босх.
- Вот именно, как и предполагалось, - Лабард с удовольствием потянулся, прикрыл глаза, - Босх, жизнь мудрее человеческих страстей.
- Но ребенок, что будет с ним?
- А вот это уже другой вопрос. Его ждет непростая жизнь.
- Лабард, - Босх отступил от окна вглубь комнаты, подошел к столу, стараясь не смотреть на Бжиневски, - вам не кажется, что все это жестоко по отношению к нам?
Лабард поднял глаза. Внимательно посмотрел на Босха
- Тебе больно, Босх, но так было задумано. Ты полагал, что твоя долгая-долгая жизнь обеспечила тебе иммунитет против того, что делает людей живыми – против любви. Ты думал, что твоя основная цель – быть добросовестным служителем Интерриума, защитником людей. Но как можно защищать, не зная самого главного – люди уязвимы, а ты не считал себя таковым. Ты был вечным, сильным, бессмертным. Но бессмертие может стать наказанием, если ты не понимаешь его сути.
- Я полюбил, вы этого добивались?
- Я – нет. Это был урок высшего порядка. Я тоже всего лишь служитель.
- Но вы – выше нас…
- Нет, я – другой. Вы – итерны, а я - дух. Мне многое неведомо. Я дальше от людей, чем все вы.
Босх замолчал. Бжиневски сел на старинный диван с резными подлокотниками, обтянутый китайским темно-зеленым шелком.
- Чудесная вещь, - Лабард вышел из-за стола, подошел к дивану, провел ладонью по тонкому материалу, - любимый диван одного замечательного исторического персонажа, жаль, он плохо закончил свою жизнь.
Ян впервые открыто посмотрел прямо в лицо Коменданта.
- А вы, господин Бжиневски, что скажете? Вы удовлетворены? - Бжиневски сглотнул комок в горле, - для вас история закончилась.
- Я умер навсегда?
- В этой жизни – да. Поблагодарите Босха, с такими знаниями, которые открыла вам Белая Книга, оставаться на Земле невозможно. Да и Божена уже ничего не могла изменить, даже если…
- Даже если… Босх напрягся, шагнул к Лабарду, его взгляд стал цепким, в голосе ощущалась дрожь.
- Даже если она полюбила бы вас, все равно суть осталась бы прежней. Вы, господин Бжиневски, не созданы для любви. У вас душа выхолощена. Вы – философ, архитектор, логик, оратор, что угодно, только не Творец.
Бжиневски опустил взгляд. Босх отошел к окну.
- И кто здесь самый счастливы й? – раздался его голос.
- Тот, кто знает меру своим желаниям - слова Лабарда прозвучали так искренно, словно он открыл для присутствующих главный закон бытия, например, чего хотите вы?
Этот невинный вопрос Комендант Интерриума адресовал Яну Бжиневски.
- Я очень устал.
- Тогда отдыхайте, но для этого вам нужно отправиться очень далеко. У вас будет возможность вернуться, стоит только пожелать.
Бжиневски словно получил отпущение грехов. Его тусклый взгляд неожиданно просветлел. Он быстро встал и направился к двери.
- Я свободен?
- Абсолютно, - Лабард рассмеялся, - у вас впереди вечный отпуск.
Не успели затихнуть эти слова, как Бжиневски растворился в сумерках комнаты.
Босх подошел к Коменданту и встал прямо напротив него.
- Мой мальчик, - Лабард положил руки ему на плечи, - скажу честно, я так переживал за тебя. Я боялся, что ты не поймешь главного урока, я знаю, это больно, но история не закончена, у нее будет продолжение.
- А конец?
- Тебе так хочется, чтобы все закончилось?
- Я хочу ясности, хочу понять, зачем нужно давать человеку любовь, и тут же отнимать ее.
- Утешься Босх, Божена любит тебя, а не того странного человека, что покинул нас. Просто перед ее глазами будет много лет стоять его образ, но твоя душа будет наполнять ее до самого финала.
- Она долго будет жить на Земле?
- Нет, ей нужно родить ребенка и написать книгу. Да, и еще, - Лабард грустно улыбнулся, - Белая Книга, она должна вернуться. Божена захватит ее с собой, когда придет срок возвращаться домой.
- Я увижу ее?
- Если захочешь.
- Почему любовь причиняет боль?
- Твоя душа растет, а это процесс болезненный.
Лабард обнял Босха, как отец сына, душевно и крепко. Привлек к себе на мгновение и тут же отстранился, чтобы с неизбывной нежностью посмотреть ему в глаза.
На этой трогательной ноте где-то за дверьми раздался шум. Что-то зашипело, заскрипело, заскрежетало. Будто гигантский поезд срывал последние путы, мешающие ему начать движение.
- Пойдем, Босх, кажется, кто-то прибыл. Они вышли на улицу, миновали площадь, свернули под одну арку, затем под другую, в узкий переулок, перетекающий в другой и так несколько раз. Прошли мимо маленького куполообразного здания, мимо скромного палисадника и вышли на широкую улицу, ведущую к тяжелым кованым воротам.