Страница 128 из 147
- Берегите себя, Божена. Белая Книга говорит, что у вас впереди много счастья…
Когда счастья слишком много, это не к добру… Кому, как не Божене, было знать подобное.
- Кажется, я ничего не упустил. Ведь так все было? – Лабард участливо посмотрел на Божену, которая пребывала в оцепенении.
- Да, если мне память не изменяет, именно так. Но почему вы напомнили мне именно этот разговор, мы ведь много раз разговаривали?
- Потому что все самое интересное происходит вначале. Когда чувства – чисты, память свежа, разум незамутнен привязанностями. Именно тогда в Париже вы видели настоящего Яна Бжиневски. Один только раз. Вспомните ощущения, которые у вас возникли во время беседы и вы поймете, что Бжиневски не мог вас полюбить. Никогда. А когда вы это поймете, у вас не останется сожалений, и что еще важнее – сомнений.
Божена взглянула на Яна.
- Дорогие мои друзья, сегодня на нашем аттракционе счастливый день – исполняются ваши мечты. Господин Бжиневски, Вы – в Интерриуме и рядом с вами Божена. Вам есть, что ей сказать?
Бжиневски повернулся к океану, только сейчас Божена увидела резкие морщины у губ и меж бровей, но радужные оттенки воды мельчайшими бликами подкрасили неживую бледность его лица, - она подошла к нему, и ладонями прикоснулась к его щекам : «Я знаю тебя…Знаю, как познает женщина своего мужчину, знаю – значит чувствую, твою усталость, одиночество, безысходность, но это все было и осталось там, ты туда не вернешься, здесь ты в безопасности…».
То ли от этих слов, то ли от нежности океана кожа Бжиневски прямо на глазах становилась более розовой, будто кровь, вспомнив свою бурную молодость, решила заново прожить чудесную пору. Его глаза ожили, стали более теплыми и ясными, теперь он уже смотрел прямо на Божену, не отводя глаз.
Божена отпустила Яна и повернулась к Лабарду:
- Что мне теперь делать, куда идти?
- Раз ты об этом спрашиваешь, значит, слова бесполезны, а тем более мои. Выбор, подобный нынешнему, можешь сделать только ты. А для этого нужна вера.
- Вера в Бога?
- Вера или есть или ее нет. Неважно во что – в Космос, завтрашний день, плодородность земли, многообещающие замыслы, по сути, все, что я перечислил – частицы одного целого. Все ваши беды и болезни – от неверия. Вы ставите себе задачу, и в самом начале пути думаете о возможном крахе. Ты ведь умная женщина, Божена, ты частенько бывала у нас в гостях, да-да, именно здесь, Интерриум велик, и не просто велик, он многолик, я подчеркиваю, многолик. И это его основная фишка, простите, что я оперирую земными терминами, но на этой работе иначе нельзя.
- Но какое отношение ко всему этому имеет Ян, ведь теперь выясняется, что человек, которого я любила…
- Человек, которого ты любила… Скажи, Божена, что такое любовь? Я упрощу задачу, что есть любовь не вообще, а для тебя лично?
- Для меня? Привязанность, противостояние двоих целому миру, взаимодействие, тепло и уют, помноженные на два…
- И все?
- Должно быть что-то еще?
- Я скажу то, что ты уже слышала – любой союз должен давать плоды.
- Да, вы правы, я уже слышала это. Вы имеете в виду детей?
- Можно и так сказать. Дети – тоже дело благодатное.
Божена медлила с ответом. Лабард, видя ее затруднение, решил продолжить мысль:
- Кроме детей еще возможны книги, фильмы, притчи, дома, деревья, - все, что сделано в союзе, обладает магией Творения.
- Но в этом нет новизны, - неожиданно в разговор вклинился Ян Бжиневски.
- Для Вас новизна служит определением самоценности?
- Мне трудно Вас понять, господин Лабард, просто мне кажется, что прогресс еще никто не отменял, человечество должно двигаться вперед.
- А что вы именуете прогрессом, господин Бжиневски, - атомно-водородную бомбу, химическое оружие, разного рода инфекции, выведенные учеными в лабораториях, провоцирующие страшные мутации в человеческом организме, или заигрывания с генетическим кодом, мобильные телефоны, генно-модифицированные продукты, разрушающие структуру ДНК?
Бжиневски замер. Не потому, что не знал, как ответить, просто необыкновенная осведомленность Коменданта Интерриума странным образом удивила его.
- А вы как думали, мы тут в курсе всех ваших бед и, поверьте, то, что вы имеете сегодня – рак, СПИД, проказа, еще не самое страшное. Те болезни, которые вы считаете побежденными, скоро вернутся к вам в новом виде, с более изощренными химико-биологическими свойствами. Вам придется опять решать эти задачи. А отравленные воздух, вода, продукты, - все заявит о себе.
В разговор вступил Босх.
- Лабард, может не стоит пугать тех, кому еще суждено вернуться?
Божена встрепенулась, Бжиневски отвел взгляд от океана и внимательно посмотрел на Босха.
- Так, стало быть, вы мой соперник?
- Смотря, что под этим понимать, - ответил Босх с едва заметной улыбкой, - скорее, мы с вами были едины, пусть недолго, но все-таки моя душа была в вашем теле, так что…
- Господа, прошу прощения, что прерываю, но у Вас, - Лабард кивнул на Босха и Бжиневски, еще будет время для бесед, а вот нашей гостье – пора, - Божена с тоской посмотрела на Бжиневски, - я все понимаю, моя девочка, но у тебя есть дело, которое ты должна завершить. Точнее, даже два дела. Но второе – не к спеху.
- А именно? – у Божены было такое лицо, будто она сейчас расплачется.