Страница 112 из 147
Гратц не отрывал от него взгляда.
- Наверное, вы хотите знать – кто я? Меня зовут Босх, я – Итерн.
- Вы из другого мира?
- Да, из Интерриума.
- Там хорошо?
- Вы тоскуете? У вас отняли все, что было вам дорого – ваши мечты, вашего друга, в которого вы могли смотреться, как в зеркало, но вы сами виноваты, никто не заставлял вас отказываться от вашего Дара. Только что здесь был человек, который когда-то поступил, как и вы, решив, что гарантированный заработок – удобнее мучительной реализации Таланта. Он сделал свой выбор – предпочел Дару жалкое спокойствие у домашнего очага. Его жизнь почти прошла, но он успел многое поправить, он написал один единственный портрет, который сыграет еще свою роль.
- Но ведь он может написать еще что-то?
- Конечно, и непременно напишет, время-то у него еще есть, но этот портрет он повторить не сможет, даже если захочет. А он непременно захочет. Потому что вся эта история проросла в нем, затронула самые глубинные участки его души.
Босх улыбнулся.
- Знаете от чего человеку труднее всего избавиться?
- Каждому – свое…
tОт инфекции, это невидимые глазом существа, которые завладевают им мгновенно. И сколько бы лекарств человек ни принимал, эти крохотные «чужие» всегда будут в нем. Так же и с любовью – настоящей, подлинной, - она, как инфекция, проникает во все: в мозг, кости, кровь, лимфу, - не вытравить, не избавиться.
- Разве любовь не благословение?
- Если вам так хочется, только отчего же вы одиноки? Зачем, Гратц, вы бродите здесь, по следам прошлого, которое никогда не станет будущим? Зачем вы приехали?
- Я…
- Я вам скажу, зачем вы приехали, чтобы забрать этот портрет. И увезти с собой. Храните его, пока судьба не протянет руку. Когда она попросит, вы отдадите его тому, кто будет в этом нуждаться. А теперь прощайте Гратц, мне пора.
На этих словах лицо Босха исказилось. Гратц сделал шаг вперед, но Итерн остановил его упреждающим жестом.
- Напрасно, время пришло. Я даже не могу вас попросить позаботиться о Божене, бедная девочка, она не представляет, какая тяжесть ляжет на ее плечи.
- Она сможет это пережить?
- У нее нет выбора. Она….
Босх еще хотел что-то сказать, но тело его дернулось и сразу же резко расслабилось, голова склонилась набок, лицо побледнело. Гратц кинулся к нему – жестокая иллюзия, видеть, как умирает твой друг, который им не является. В теле земного человека пряталось вечное существо, приходившее в земной мир лишь для того, чтобы познать любовь. Это был обман, и, по сути, он никому не принес долгого счастья, но акценты были расставлены, зерна посажены, сказаны главные слова.
Вацлав взял Босха за руку и вгляделся в его лицо. В какой-то краткий, почти неуловимый момент светло-зеленые глаза с малахитовыми прожилками вдруг вспыхнули радужным светом и тут же став серо-голубыми, замерли, словно в изумлении, перед теми удивительными картинами, что распахнулись перед ними во всей свой подлинности.
Сколько времени инспектор держал руку Босха, неизвестно. Очнувшись, он огляделся. Божена не пришла. Гратц бережно взял портрет, стоявший рядом с телом Бжиневски, и торопливо пошел прочь. Вернувшись в отель, сразу же забронировал билет. Для него все закончилось, и он это понимал. Надо было увезти потрет туда, где ему предстояло ожидать своего выхода на сцену.
В душе Гратца была такая же пустынная осень, как и в парке, который он покинул. Это состояние можно было сравнить лишь с процессом стерилизации, после которого медицинский инструмент приобретает безопасную чистоту.
А там, в парке, среди могучих пожелтевших тополей на белой лавке виднелся мужской силуэт, чуть склонившийся влево. Именно такая картина предстала перед глазами матушки Александры, когда она в очередной раз проходила мимо окна. Она вскользь посмотрела на парк полчаса тому назад, и вот сейчас, - мужчина не менял позы. Матушка заподозрила неладное. Позвала отца Сергия, он, внимательно всмотревшись в далекую мизансцену, сказал тихо: «Звоните в скорую, матушка».
Машина скорой помощи приехала быстро. Мрачный доктор констатировал смерть, даже не измеряя пульс, - лицо мужчины уже приобрело характерный восковой оттенок. Документов при нем не было.
- Вы его знаете?
- Я видела его раньше, - прошептала матушка Александра, - возможно, он неподалеку живет.
- Здесь рядом два дома, - вмешался отец Сергий…
- И через дорогу еще пять домов, - мрачно перебил его врач, - пожалуйста, не уходите никуда, я вызвал милицию. Они будут опознавать его и искать родственников…
Суеты не было, врач делал все медлительно-устало, отец Сергий шептал подобающую случаю молитву, матушка Александра беззвучно плакала. Вот она ирония судьбы, над человеком, который не верил ни в дьявола, ни в Бога, стояли сразу два священнослужителя.
А за всей этой картиной из неподвластных глазу долин наблюдали Итерн Босх и комендант Интерриума – Фредерик Лабард.
- Однако же, мой мальчик, ну ты и размахнулся. Я даже утешить тебя не могу, потому что подлог был совершен тобой не по чистому замыслу, а из тщеславия.
Босх молчал.
- Что с тобой будешь делать? Оступился. Но ведь все еще продолжается.
- Что продолжается?
- Наша история, - в голосе Лабарда прозвучало удивление, - история не закончена, просто она перешла в другую фазу.
- Но я ведь больше не увижу Божену?
- Почему не увидишь?
- Она умрет? – испугался Босх.
- Да, ладно, Босх, такие детские вопросы свойственны людям, но не тебе. Ты ведь все понимаешь. Она нагрянет к нам в гости и довольно скоро. А пока, пока, Босх, утешай ее, разговаривай с ней…