Страница 12 из 149
К торговцу присоединился другой продавец:
— Девушка мирянин? О! Я дам дороже, золотой друг. Вес твоего меча. Изумрудами!
— Не продается!!! — рявкнул свободный.
Наставники в школе рассказывали, что бывшие рабы плохо относились к предложениям «спроса», поэтому въезд во многие обитаемые миры космоса был для них воспрещен. Чаще споры заканчивались плохо – кто-то умирал. И, кажется, продавцы здорово разозлили гостя. Звенящая Цепь, почти прорычал сказанные слова, но местные от неприятного тона не смутились.
Я предпочла промолчать.
— Два мешочка плюс красные изумруды! — настаивал первый.
— Это тебе не по карману! А я заплачу! Могу сейчас! Хочешь?
— Девушка моя! Первый его нашел!
— Ты всегда обещаешь одно, а потом даешь в два раза меньше! Поверьте, добрый гость, я его знаю.
Пока торговцы спорили Звенящая Цепь, достал из ножен меч. Этот жест напугал меня. Ведь, на Горисе убийство каралось смертью, только боевые игры могли решить спор.
Аккуратно освободив руку из ладони торговца, я тихо попросила спутника:
— Пожалуйста, они лишь перекупщики. Что с них возьмешь? Во имя Зимы, оставим их.
Но свободный решил иначе:
— Зима просит крови!
— Зима не только бог льда, — возразила я.
— Зима бог огня! Убью!
— А потом тебя казнят.
— Я правая рука императрицы! Не казнят!
— Вот именно.
— Что «именно»?
— А если их подослали? Если кто-то хочет проверить приближенных ее величества?
— Смерть хозяину.
Кажется, слова начинали действовать. Воин убрал широкую ладонь с рукояти топора. Я заговорила быстро, но одновременно четко, так, чтобы смысл дошел только до моего спутника:
— Правильно рассечь тела, отдать Зиме, чтобы бог вечно мучил неверных. Но что будет потом? Последствия. Неприятные. Плохие. Темные. Я предлагаю поступить мудро: отойти в сторону и просто понаблюдать. Например, например…
Мысль испарилась, а слова остались пустыми. Из толпы вышла женщина в черных одеждах. Красивая, тонкая, изящная, похожая на миниатюрную кошку, но одновременно в ней было что-то пугающее. Может, её лицо? На теле имелся шрам: от щеки ко лбу тянулся косой зигзаг. Часть лица смотрелась так, словно кожу срезали ножом.
Я обратила внимание, что на петлях пояса, свисало два боевых топора, а на запястьях блестели защитные кольца. Больше отличий на одежде не оказалось, но ее глаза, ее взгляд…именно он заставил замолчать. В нем была сила.
— Хорошие торги, — произнесла женщина, — миряне дорого продаются. И купить их тело можно с законом, но приобрести человека станет проблемой. Как на счет расположения с хорошим предложением? Я дам изумрудами с золотом на вес космического корабля. Деньги получит каждый из вас, торговцы, взамен на ваши отрезанные языки. Вы станете богаты, правда, не сможете говорить.
Первый торговец улыбнулся и быстро пошел прочь, а второго след простыл. Мой телохранитель медленно поклонился женщине, та ответила тем же.
Я не знала, как быть, поэтому сложила в обращении руки и тоже поклонилась. С одной стороны, все было правильно. Слова гостьи поставили наглых жителей на место. С другой, я была уверенна, если кто-то из них возьмет деньги, то она лично исполнит обещание. Это настораживало. Женщина была непроста. Ее внешность говорила о простолюдинке, но…
Позже я все поняла.
— Вы задержали нас, скоро зажгут огонь.
— Мудрая.
— Говори.
— Я хотел убить неверных горцев, но Ая с Земли не позволила.
— И правильно сделала. Ты нужен живым.
— Беркут, — Звенящая Цепь поклонился вновь.
— Императрица, — выдохнула я.
Все, что говорили, оказалось правдой. Маленький хрупкий человек на вершине хищного айсберга. Верилось с трудом, но все-таки: человек с Земли, один в толпе, каннибал, женщина, воин. Открытие поражало и ввергало в ступор. Неужели такое возможно? История знала много примеров, но этот случай переходил черту эпичности.
Беркут повернулась в мою сторону, посмотрела с недовольством:
— Самой не верится, что ради этого ребенка я отписала Земле одно из своих солнц. Надеюсь, миряне умеют все. Если не так, то тени в подвале получат куш.
Звенящая Цепь тихо кашлянул, а я благоразумно промолчала:
— Девочка не знает, что ее выкупили.
— Теперь знает. Скоро зажгут ритуальный огонь на арене, а я хочу оплакать Седую Прядь. — с этими словами императрица стала подниматься по лестнице, а мы пошли следом.