Страница 180 из 231
Сегодня Конор видел страх на лицах некоторых воинов. Наверняка это был их первый бой, а значит им крупно повезло. Если кто-то из них переживёт эту ночь, то непременно расскажет потом своим внукам о том, что их первое сражение положило начало великому восстанию, а они внесли в него свою лепту. Но сейчас они ощущали лишь смертельный ужас, прочно засевший в головах давящими отголосками других чувств — тревоги, сомнений, обречённости. Им было страшно, но Конор не винил их. Ещё до того, как он стал хэрсиром, он испытывал то же самое. Страх чуть не заставил его наделать в штаны перед его первой битвой, когда Леттхейм начал помогать Сынам Молний. Он соврал полукровке, когда сказал, что учился фехтовать на своих ошибках после изгнания. Он и в те года хорошо владел мечом, у него были достойные учителя, обучившие его так, как положено обучать сражению сына ярла, будущего военачальника. Но в свой первый бой он был напуганным подростком, который, казалось, мог потерять сознание прямо в ходе битвы, не выдержав избытка этой отвратительной помеси паники и оцепенения. Он пережил то время, а после ничто не имело значения. Страх отпускал его медленно, ощущался рядом каждую секунду, но всё-таки слабел, и уже в тот роковой день, унося ноги из Леттхейма после суда, Конор чувствовал только ярость и разочарование. Страх больше не вернулся. Никогда.
Он думал о полукровке, но это было не то. Не страх за её жизнь. Он испытывал несильную тревогу за неё, понимая где-то глубоко внутри себя, что с ней всё будет в порядке. Не та порода, чтобы подохнуть слишком рано и слишком просто.
А вот простолюдины из Кьярдаля и Хеля...
«Сколько из них обмочится перед самым началом? - хмыкнул Конор. - А сколько дезертируют?»
По пути сюда войско встретило препятствие в виде нескольких упыриных отрядов, так что у воинов была возможность попрактиковаться. Многие из них впервые держали оружие в руках, и Конор был уверен, что этих Тород и ярл Хеля не станут засовывать в первые ряды. В авангарде пойдут Сыны Молний, кто ж ещё. Ради этого всё и затевалось. Повезёт, если не все из них полягут, поскольку это братство следовало сохранить для последующих сражений. Надо было отдать им должное, большинство Сынов были олухами, но бесстрашными и хорошо обученными. Сам Один позавидовал бы таким бойцам.
Конор услышал жалобный скрип веток позади себя и закрыл с раздражением глаза. Судя по звуку лёгких, чуть ли не танцевальных шагов, это был бард, и так и подмывало запустить в его сторону ножом, чтобы он передумал соваться сюда. Он сдержал этот порыв, и через минуту рядом мелькнуло тощее тело в кольчуге.
- Что конкретно ты не понял, когда увидел, как я ухожу из лагеря? - лениво бросил Конор.
- Мне показалось, тебе нужна компания, - тонко проговорил бард.
- Мне? - саркастически отозвался Конор.
Это белокурое существо не вняло недовольству в его тоне и опустилось рядом в траву, вздыхая от открывшихся его сонным глазкам видов вдалеке.
- Бери листочек и записывай, - подсказал Конор. - Новая поэма о красотах Леттхейма.
- Я никогда тут не бывал...
- Поздравляю.
- Я бы мог подобрать мелодию, созвучную с теми чувствами, что вызывает у меня этот умопомрачительный пейзаж.
- Не вздумай.
- Моя лютня всё равно осталась в лагере.
- Вот это настоящая музыка для моих ушей.
Бард промолчал. Сейчас он был совершенно невосприимчив к обиде, продолжая созерцать Седые горы в сиянии поднимавшегося с востока солнца.
- А ведь правду говорят о красоте здешних мест, - сказал он.
Понимая, что ему уже не возвратиться к своему драгоценному уединению, Конор снова прикрыл глаза, силясь абстрагироваться от болтовни приставучего барда. Для сна было ещё рановато, хотя, раз уж они собирались выступить ночью, проспать весь день было бы отличной перспективой. Тем более что Конор не спал почти сутки. Частенько он лежал целыми ночами, пытаясь погрузиться хотя бы в дремоту, но всё было без толку. Крепкого сна он не наблюдал у себя со времён своей смерти.
«Чёрт, - усмехнулся Конор. - А как это по-другому назвать? Превращение? В кого? В жалкое подобие человека с сердцем дохлого вампира?»
- Надо поспать, да, - вновь заговорил бард. - Впереди великое сражение.
- Ты, наверное, волнуешься, - с неприкрытой иронией сказал Конор.
- А кто бы не волновался? Эта ночь оставит первую рану на теле Империи, а после она покроется ими вся и погибнет, не выдержав нашей смелости и силы.
- Красиво мыслишь.
- Таково моё призвание.
«Что это было в его голосе, благодарность?»
- Ты сейчас словил не комплимент, а замечание.
- Я всегда знал, что от тебя лести не дождёшься. Но всё равно радостно слышать, что ты признаёшь такие вещи.
- Какие? - Конор приоткрыл один глаз. - Что ты наловчился блудить словами?
- Ну...
- А речь уже сочинил? Ту, что будешь толкать жителям Сатура после того, как мы прорвёмся в город.