Страница 94 из 97
- Его семья погибла во время взрыва, - пояснил Степаненко.
Смиренность, с которой чеченец продолжал свою молитву, немало удивила Маврина. Сжалось где-то глубоко внутри, под кожей и костями.
- Поехали отсюда, - сказал он.
УАЗ двигался в центре колонны по грунтовой дороге, немало подпорченной бомбардировкой. Грозный походил на руины после долгих месяцев штурма. Смертью пронизаны были разрушенные стены, и оборванные линии электропередач, и дороги. Смерть вселилась в тех, кто шел вдоль дорог, смиренно опустив головы. Смерть неслась на грозной броне БМП, и в каждом патроне, казалось, хранилась чья-то жизнь, пусть и не столь заметная в общей картине разрушений, видной из далеких кабинетов министров, которые принимали решения, полагаясь лишь на холодный расчет. Жертвы будут подсчитаны позже.
«Важный груз» необходимо было передать дружественным войскам в южной части Грозного, на железнодорожной станции. Товарный поезд прибыл несколькими часами ранее. О том, что находилось в ящиках, коими был под завязку загружен кузов «Урала», Маврину не было ничего известно. Конечно, он знал, что на войне нет важнее груза, чем продовольствие и оружие. Для транспортировки банок с тушенкой не требовалось привлекать столь опытных бойцов, как Маврин и Степаненко. Оставался лишь один вариант - оружие.
Птицы взмыли в небо. Маврин проводил их взглядом. Пернатые словно указывали направление движения - двигались строго на юг, в сторону железнодорожной станции. Мысль об этом как-то особо позабавила Маврина. Он улыбнулся.
Автоколонна прибыла на территорию железнодорожной станции. Ровная площадка, несколько бараков, складские помещения. Сырая земля после холодного дождя. Полупустой мешок с зерном. Часть содержимого была рассыпана по земле. «Кто-то потерял часть груза при транспортировке, - подумалось Маврину. - Чей-то хлеб...»
Одна часть наемников была расставлена по периметру, другая принялась разгружать кузов «Урала». В этом им помогали солдаты срочной службы. Молодые ребята. Такими были когда-то Маврин и Степаненко. Теперь же им обоим было за тридцать, на теле имелись шрамы, полученные в боях, да и душа была немало потрепана. Руки их крепко держали винтовки, и палец находился у спускового крючка. Закалялась сталь.
«Быть может, все мы уже давно умерли. Быть может, умер лишь я один. Как бы там ни было, то, что вижу я - лишь то, что вижу я, и ничего более. Никакой объективности. Я родился самим собой, я и созерцаю этот мир так, как могу его созерцать лишь я один...»
О многом думал Маврин во время Первой Чеченской. И о том, что все повторяется, и война никогда не закончится. Думал он и о женщинах, которые встречались ему на жизненном пути и с которыми ничего так и не сложилось. Думал о выпивке, которая лишала его всяческих мыслей и отправляла в пустоту, в которой было комфортно.
Он думал о птицах, которые парили высоко в небе. Но вот внимание некоторых из них привлекло рассыпанное по земле зерно. Стремителен был их полет. Да вот только нечто показалось Маврину странным. Размеры птиц...
Не думал он, что спустя мгновение взрывная волна ударит по нему своим мощным кулаком. Внутри тела создастся мощный вихрь, который, как казалось Маврину во время контузии, будет разрывать внутренние органы на части. Металлический привкус крови появится во рту. И мир вокруг, тот самый, который может созерцать лишь он один, превратится в ад на земле.
Птицы несли на себе небольшие заряды. Оружием внутри ящиков была взрывчатка. Огненные волны снова и снова накрывали вагоны товарного поезда и автомобили, припаркованные неподалеку. Взрывались птицы.
Маврин истошно кричал, не в силах подняться. Взрывной волной его отнесло далеко от эпицентра взрыва, но он видел, как погибают другие. Он видел, как языки пламени коснулись, а после и вовсе проглотили Степаненко.
Именно в тот самый момент Олег впервые увидел Дьявола.
Он был объят пламенем. Осколки торчали из его тела. Созданный из мельчайших частиц Вселенной. Сотканный из той жестокости, что витала в грязном воздухе чеченской столицы. Недаром ведь говорят, что Дьявол, равно как и Бог, в каждом из нас. Частицы Бога. Частицы Дьявола. Все дело в тех началах, которые мы выбираем. Но вот Олега в напарники Дьявол выбрал сам...
Подоспевшие на место сепаратисты были отброшены огненной волной, пущенной Дьяволом. Маврину казалось, что он видит галлюцинацию. Его товарищ - молчаливый Степаненко, хороший стрелок и разведчик, выручавший его так много раз на поле боя - превратился в нечто, наводящее ужас на видавших виды чеченцев. Осознавая это, Олег кричал так, будто видел кошмарный сон. Да вот только боль была самой настоящей. Дико гудела голова. Вскоре он отключился...
- Я не могу объяснить это с научной точки зрения, - продолжал говорить Свенссон. - В конце концов, именно ты рассказывал мне об этом. Несколько лет спустя. Когда мы впервые за десять лет встретились с тобой.
Олег качнул головой. Рассказ Свенссона был похож на вымысел. Из разряда комиксов, столь популярных десятки лет назад. Но был ли смысл Свенссону придумывать все это? Отнюдь. Маврину оставалось лишь смириться с тем, что все рассказанное - правда.