Фантомная боль

- Тебе нужно уходить, - сказала Вера, присев на корточки перед Равиком. - Нам не следует много времени проводить вместе, особенно сейчас. Это слишком опасно.

- Но... Я улетаю в Японию через несколько дней. Грегор сказал.

- Я слышала об этой спецоперации. Тебе следует быть начеку. И, все же, если Грегор оставил тебя в живых, то он имеет с этого какую-то выгоду. Так что ты в относительной безопасности.

- Что ж, это окрыляет, - ядовито усмехнулся Равик. - Осталось понять, с какой стороны следует ожидать опасность...

Вера взяла руку Равика своими руками. Она долго и пристально смотрела в его глаза, будто бы пытаясь найти тот отклик, который нашла уже однажды. Повисло неловкое молчание.

- Тот вопрос, который ты мне задала в клинике. Про глаза. Что ты имела в виду? - спросил, наконец, Равик.

- Просто я ошиблась, - скромно улыбнувшись, ответила Вера. - Не думай об этом.

 

Но Равик не мог не думать об этом. Лежа на втором ярусе кровати, он буравил взглядом потолок, и рой мыслей носился внутри его головы. Образ Веры не покидал его. Но кто такая была эта русская? И почему русским чувствовал он и себя самого?

Сложно описать внутреннее понимание человеком своей принадлежности к той или определенной национальности. Но факт того, что Равик мыслил на русском языке, хорошо владел им, да и вообще, испытал определенную степень комфорта рядом с русской девушкой, пусть и посреди чуждого моря, был неоспорим.

Снова болела его голова. Слишком тяжелыми казались мысли. Самоидентификация проходила неестественно тяжело, будто сознание отторгало внешнюю оболочку. Или же, наоборот, тело не принимало разум. От подобного ощущения можно с легкостью сойти с ума. Равик, казалось, был на грани.

 

***

Мишени появлялись внезапно. Столь же внезапно они исчезали. Так и случается в реальном бою. Нет времени на раздумья. Нет времени, чтобы прицелиться. Всего секунда - и ты мертв.

Равик сделал кувырок вперед. Так он оказался у бетонной плиты, поставленной «на дыбы». Выглянув из-за нее, он ухватился взглядом за голограмму вооруженного автоматом Калашникова террориста. Сделал несколько выстрелов. Точно в цель.

На стрельбище он пришел один. Виктор встретил его своей привычной ухмылкой, но теперь во взгляде его читалась странная, схожая сутью своей с ненавистью, но не столь явная в проявлениях своих зависть.

Равику хотелось проверить себя. Пострелять по мишеням. Понять, кем он является на самом деле, Равик мог лишь опытным путем, но не изнуряющим самоистязанием, сидя в запертой каюте, глядя на себя в зеркало. Он был готов проверить на прочность ту клетку, в которой оказался по воле случая.

- Выходи на «поле», - сказал ему Виктор, протягивая Равику модифицированную винтовку HK G36. - С этим малышом шутки плохи, - добавил он. - Смотри, не подстрели себя...

- Постараюсь, - без особых эмоциональных проявлений ответил Равик и пошел к двери, ведущей на «поле».

Мишенями служили голограммы. Важно было не подстрелить мирных жителей, при этом уничтожить как можно больше террористов.

- Ты особо не переживай, дружище, - сказал по громкой связи Виктор. - Они не будут стрелять в ответ. Такая задача по тебе, так ведь?

Пропустив мимо ушей язвительность Виктора, Равик принялся методично отстреливать мишени, продвигаясь по полю вперед на предельной скорости. Он, не сомневаясь, отдался своим инстинктам, и не прогадал. Движения его были отточенными, четкими. Глаза его видели мишени, мозг обрабатывал информацию. «На уровне подкорки...» - вспомнились ему слова Грегора.

- Но что же за машина для убийств тогда сидит глубоко во мне? - мог спросить Равик у самого себя. - Неужели это и есть моя сущность? Солдат, или же преступник?

Когда все цели были поражены, а поле осталось позади, он остановился и выдохнул. Сердце его билось быстро, но он не чувствовал усталости. Он был спокоен, и кровь разливалась по напряженным мышцам, которые остро нуждались в тренировках.

 

Оставив стрельбище, Равик сходил в каюту, помылся в душе, побрился, сменил одежду и отправился обедать в кают-компанию. Грегора он не видел со вчерашнего вечера, но не особо из-за этого переживал. В отряде постоянно что-то двигалось, менялось. Каждый новый день он видел незнакомые лица. Те, кого ему уже довелось повстречать, куда-то пропадали. Платформа была лишь перевалочным пунктом. Курортом для таких, как Равик.

Он мог лишь догадываться о масштабах «Сектора» и сферах его настоящего влияния. Отряд, как предположил Равик, имел крупную сеть. Разбросанные по всему миру базы, уйма тайных агентов, явочные квартиры. Связи в верхах власти множества стран. Все это походило на страшный сон фантаста, но с одной лишь оговоркой. То была реальность.

Пообедав, Равик отправился на свежий воздух. Свинцовые тучи заволокли небо. Сырой, зябкий день. Казалось, что вот-вот начнется дождь. Равику вспомнился сон, который явился ему в клинике. Он стоял посреди зеленеющегося поля, а над головой его нависали такие же темные тучи. То поле казалось теперь Равику морской гладью. Колышущаяся под действием ветра трава была подобна волнам неспокойного моря. Видел ли он в своем сне прошлую жизнь? Мог ли рассчитывать он, что однажды прошлое приснится ему, а может и вовсе вернется внезапно? Но если сны его - отражение ушедшей навсегда реальности, то, стало быть, в той реальности все было далеко не прекрасно.