Грех

Появляться во Дворце в окровавленном виде, и уж тем более наткнуться сейчас на отца, желания у Ренарда не возникло, а потому пришлось покорно последовать за Терезой. До ее дома, как оказалось, действительно рукой подать – они вышли из леса, прошли совсем немного по узкой тропинке и вышли к небольшому деревянному домику. Через пару минут он уже сидел на кровати в крохотной, но аккуратной комнатке.

- Твоя? – поинтересовался мужчина, не без удивления рассматривая скромную обстановку, такую непривычную после его роскошных покоев.

- Моя. Рубашку снять сможешь?

- Смогу, - Ренард подергал раненой рукой, убеждаясь, что вполне способен обойтись без посторонней помощи.

- Тогда снимай. Я сейчас воду принесу.

И она ушла, оставив его озираться в своей нехитрой спаленке и все больше и больше поражаться жизни простых людей, умеющих смеяться и радоваться даже в таких, как ему казалось нечеловеческих, условиях.

Через несколько минут дверь тихонько скрипнула, и вошла Тереза, держа в руках миску с водой и лоскут чистой ткани. Ренард уже разделся и теперь с неким любопытством ждал, что же она будет делать с ним. Впрочем, чему удивляться? Наверняка, девчонке не раз приходилось сталкиваться если не с ножевыми ранениями, то, как минимум, с бытовыми травмами, неизбежными в столь суровых условиях. И он был прав. Не хуже старика-лекаря, следившего за бесценным здоровьем королевского семейства, девчонка принялась омывать неглубокий порез на его плече. Она не испугалась вида крови, не сморщилась брезгливо, когда потемневшая липкая субстанция запачкала кожицу ее пальцев – лишь аккуратно, стараясь не причинять боль, очищала ранку. Пока она колдовала, чуть склонившись над ним, Ренард открыто, даже нахально, изучал ее посерьезневшее и все еще немного обиженное личико, темные выбившиеся прядки, так и норовящие залезть в карие глазки, и аккуратно сложенные губки. «Я даже целовать себя никому еще не позволяла», - вспомнился обиженный голосок, совсем недавно сорвавшийся с них… А вот это уже совсем не любопытство: ему вдруг отчаянно, до дрожи захотелось остановить ее – ну правда, не так уж серьезна рана, чтоб уделять ей столько внимания; так хочется забрать из маленькой ладошки окровавленную тряпку, усадить малышку к себе на колени и коснуться ее нецелованных губ, провести ладонью по идеальному ее стану… Интересно, что она делать будет? Отвесит звонкую пощечину или все ж позволит маленькую вольность молодому мужчине?

- Ну все, герой, жить будешь.

Звонкий голосок в один миг распугал все нелепые мысли. Впрочем, ненадолго.

Девчонка сполоснула руки и вдруг подошла к нему ну совсем уж непозволительно близко; не сдержалась под пристальным его взглядом, коснулась смуглой колючей щеки. Ренард вздрогнул, но отстраниться не спешил. «Да что ж ты делаешь, малышка?!» - застыл в глазах немой вопрос, а руки незаметно вцепились в покрывало, едва сдерживаясь от греховного порыва вцепиться в маленькую паршивку да прижать к себе покрепче! Да, его тянуло к ней, чего уж тут греха таить, и неизвестно, к чему привела б ее бесцеремонность, если б в эту секунду девчонка не отстранилась.

- Молока с хлебом хочешь? – как-то уж очень неожиданно спросила она.

- Что?

- Хлеб свежий, утренний. Хочу угостить своего героя. Могу поспорить, мой «пастушок», - она даже чуть усмехнулась, - не знает, что это такое. Это вкусно, тебе понравится. Я сейчас, подожди …

Забавная малышка.

 

Когда Тереза вернулась в комнату, подопечный уже по-хозяйски развалился на ее кровати, прикрыв глаза рукой. Она тихонько прошла мимо Ренарда и осторожно, стараясь не греметь, поставила на столик скромное деревенское угощение. Она подумала, что он успел заснуть, вымотанный, израненный… А он лежал, не шелохнувшись, и все думал, удивлялся себе самому и не знал, как выпутываться теперь из глупой игры. Да и как-то не очень хотелось. Как ни странно, здесь, вдали от королевских излишеств, в маленьком деревянном домике, пропахшем хлебом, ему было слишком хорошо и спокойно. Это пугало. Но еще больше – манило.

Тереза присела рядом и стала изучать странного человека в своей постели. Да, странного. Очень странного. Рядом с ним она совсем себя не узнает… «Кто же ты? Зачем здесь? Почему так странно влияешь на меня?» Девчушка улыбнулась, окинула взглядом загорелое, подтянутое тело, сулящее силу, защиту и… нежность? Да что за мысли глупые не выходят из головы! Да только сколько не гони их, ничего не выйдет – она слишком хорошо помнила то необъяснимое чувство защищенности, когда он обнимал ее легонечко, всего одной рукой. Ничего не значащее случайное объятие, а внутри все трепетало, сжималось в комочек… Она ведь никогда никому не позволяла даже прикасаться к себе, не то что обнимать! Для всех она колючка-недотрога, что рассмеется с легкостью в лицо несчастному воздыхателю, а то и пощечину отвесит, ежели тому вдруг захочется позволить себе лишнего. А этот человек – что так манит к нему? И летят под откос все принципы и суровое отцовское воспитание…

Словно звериный детеныш, столкнувшийся с неизвестным, неизведанным, она чуть повела носиком в сторону Ренарда – до дрожи захотелось его обнюхать… Ну да, и пахнет он совсем не как местные пареньки – ни сеном, ни скотинкой, ни крепким мужским потом. Нотки лаванды, что-то древесное и совсем уж незнакомое, чуть терпкое, но такое приятное! Поговаривают, люди из высшего общества любят побаловать свои телеса благовониями…

- Можешь даже лизнуть, но только не кусайся, - проговорил Ренард, вот уже несколько минут с любопытством наблюдающий за поведением неугомонной девчушки.

Тереза отпрянула, залилась румянцем.

- Я думала, ты спишь…

- Вот и попробуй, засни с тобой, - засмеялся мужчина. – И обнюхают, и оближут!