Грех

- Вы мне нравитесь. Как женщина.

- А Вы мне – нет.

- Это сейчас неважно. Вы теперь в моих руках, Эмелин, и я могу сделать с Вами все, что захочу – могу сдать Ренарду, могу шантажировать, могу попросить взамен на молчание даже Вас саму, - обнажая плечо побледневшей девушки, прошептал Жак. – Я готов пойти Вам навстречу. Деньги всем нужны – я возьму с Вас не больше, чем предлагает Ваш муж. Но вдобавок Вы порадуете меня возможностью прикоснуться к Вашему, безусловно, великолепному телу, - он шумно вдохнул аромат ее кожи, а грубые пальцы уже беззастенчиво отодвигали тонкую ткань, оголяя упругую грудь. – Я обещаю, я буду предельно нежен с Вами, Ваше Величество…

- Отпусти меня, подонок! Я закричу! – попыталась вырваться девушка.

- На виселицу хотите? Ну что ж, вместе пойдем!

- На виселицу пойдете Вы один. Покои Ренарда не так уж далеки. Я буду кричать, и можете быть уверены, он услышит! Боюсь только, Вы не успеете ему ничего сказать. Нелепая, глупая смерть!

- Прекрасно. Кричите, Эмелин! Заодно и проверим, захочет он меня выслушать или нет. Видите ли, наш король добр. Он помилует меня за весть о девушке, а вот что с Вами будет – боюсь даже представить. Ну же, что не кричите? Пора!

Гаденыш насмехался, уже открыто упивался своей властью над запутавшейся в собственной паутине девушкой. Вчерашний торговец, за каждую золотую монетку готовый идти на любые ухищрения, сегодня почувствовал себя едва ль не королем, с треском разрывая тонкую дорогую ткань на тщетно пытающейся вырваться девушке. Эмелин не решалась закричать – подонок прав, ей ничего не доказать мужу. Ренард даже слушать ее не станет, стоит этому мужлану заикнуться о девчонке: это абсолютно точно – все дни поисков он только и делал, что доказывал всем, что ему плевать на всех, кроме его крестьянки! Он не пойдет защищать свою жену, он даже не заметит всю гнусность той ситуации, в которой она сейчас находится! Скорее всего, на радостях, что девчонка жива и уже на свободе, даже отпустит подонка… Его отпустит, но не ее. Эмелин билась в похотливых крепких руках, словно глупая мушка, попавшая на ужин к пауку. Надеяться не на кого, силы неравны. Опьяненный победой, Жак уже вовсю слюнявил тонкую кожу, пытаясь стянуть с нее разодранную одежду и оттащить строптивицу к кровати… Противно. Тошно. Мерзко. Надеяться не на кого, только на себя. Глотая слезы, она все норовила ударить его побольнее, она билась, она кусалась, а в итоге лишь все больше дразнила наглеца. С горем пополам высвободила руку; не глядя, наугад, царапнула по лицу, попыталась схватить за волосы да дернуть посильнее – в ответ лишь мерзкий смех и ощутимый, злой укус на ее шее.

- Не ломайся, королева! Все будет хорошо, твой муж ничего не узнает! – прошептал гаденыш, продолжая изучать своими шершавыми лапами дрожащее от страха и отвращения тело девушки.

Если б он не запрокинул ее голову, не схватил за шею, а острый конец заколки не напомнил о себе жгучей болью, он наверняка получил бы желаемое. Реакция Эмелин была молниеносной – всего секунда и золотые пряди рассыпались по ее плечам, вспотевшая ладошка зажала спасительную длинную шпильку. Она била наугад неудобной левой рукой, но по сдавленному хрипу и моментально ослабшей хватке поняла – она попала в цель! Вырвалась, отскочила, обернулась, с ужасом в глазах глядя на хлынувшую из шеи насильника кровь. Подонок задыхался, хрипел, отчаянно цепляясь за горло, бледнея с каждой секундой… Ноги его задрожали, подкосились – туша здоровенного мужика с грохотом упала на паркет.