Сказание о городе Энтэль

«Ассаламу алейкум ва рахматуллахи ва баракатуху! Это письмо предназначается нашим детям и внукам. Тем, кому уготовано жить праведной жизнью при истинной вере. Мы - первые муслими свободного города Энтэль (профессору казалось, что это наиболее правильное произношение древнего названия) хотим, чтобы наши потомки знали историю своих отцов. Мы жили в Великом городе, который так и не склонил головы перед своими грозными соседями. На протяжении многих лет в Энтэль стекались светлые умы со всего мира, чтобы своими глазами увидеть эту жемчужину степей. Основателем нашего государства был Великий Эркин каган. Он был верным слугой и другом правителя тюрков Мукан кагана. За храбрость, проявленную Эркином в войне против жужжаней, повелитель тюрков подарил своему сановнику земли на западе своей империи. Эркин-кагану удалось создать островок благополучия среди океана войн и междоусобиц. Он назвал свой город в честь дикого цветка, растущего на склонах гор, а его жители взяли имя основателя государства – эркины. Однако род основателя государства оказался слаб и уже на четвертом поколении лишился власти. В самый трудный для народа час, бразды правления принял на себя жрец по имени Арин. Он превратил Энтэль в один из богатейших городов своего времени, связующее звено между Востоком и Западом, Севером и Югом».

На этом запись заканчивалась, и Байтасов на протяжении долгих 40 лет томился одной навязчивой мыслью – ему казалось, что текст послания не окончен. Возможно, именно этим объясняется отсутствие подписи. Профессор предположил, что, скорее всего, эта найденная Аметистовым рукопись – лишь начало обращения. Его вторая часть давно провалилась в бездну ушедших веков вместе с именем автора.

 

Динамик подъездного домофона не сразу отозвался голосом Габидена Искаковича.

- Кто там? – захрипел в трубку профессор.

- Коллега и сто грамм! – весело прокричал Канат, чтобы старик его услышал -Габиден Искакович, это я, Канат Иманкулов.

В динамике послышалось бормотание профессора, похожее на негодование относительно неподготовленности дома к приему гостей. Раздался короткий писк, и дверь стала более податливой. Измученный дорогой, но охваченный диким нетерпением гость влетел в подъезд.

Байтасов встретил молодого коллегу в своем обычном домашнем наряде: хлопковой клетчатой рубашке а-ля ковбойка, стареньких песочного цвета брюках с идеальной стрелочкой и в стоптанных тапочках.

Канат постарался взять себя в руки, хотя это давалось ему не просто. Он четко следовал всем тонкостям приветствия младшим старшего, принятым на Востоке. Когда же с формальностями было покончено, Канат первым предложил проследовать в кабинет и продолжить разговор там. При этом Иманкулов демонстративно вытянул из пакета любимую марку коньяка Габидена Искаковича. Тот возражать не стал, тем более что уже начинал догадываться о цели визита Каната.

- Я его нашел, профессор! – чуть ли не закричал Канат профессору еще на пороге его кабинета. В данном случае это было оправданно, Байтасов, и в правду, плохо слышал. – Я нашел еще одно подтверждение существования Энтэля.

Иманкулов подошел к столу и разложил на нем с десяток фотографий прямоугольного камня, найденного им во время раскопок. Габиден Искакович принялся шарить иссохшими, покрытыми старческими веснушками, пальцами в нагрудном кармане в поисках очков. Когда аккуратная оправа села на сморщенный нос, старый историк поднес одну из фотографий как можно ближе к слабеющим глазам. Затем опять началось странное бормотание, Канат снова ничего не разобрал. Он понимал, что сейчас старика лучше не отвлекать – так быстрее можно получить хотя бы первоначальное заключение. Иманкулов запасся терпением и принялся расставлять прямо на рабочем столе все, что успел найти в ближайшем супермаркете. Два историка уже не раз устраивали спонтанные посиделки в кабинете профессора во время обсуждения научных вопросов, не желая разделять полезное, от приятного.

 

 

Глава 3

Свободное государство Энтэль. 88-й год Независимости.

Великий Ундей все больше походил на темно-красный шар, совсем утратив свой утренний золотистый блеск. Седовласый старец восседал на каменном троне, покрытом шкурой снежного барса. Он был спокоен и молчалив. Под его поблекшими серыми глазами свисали дряблые мешки. Мутнеющие от старости зрачки сверлили молодого мужчину, который стоял в одиночестве у жертвенного камня. Вокруг него образовалось плотное кольцо из праздных наблюдателей. Впрочем, не только старик на троне смотрел сейчас на этого юношу, изнывающего от зноя и многочисленных ран. Любопытные взгляды всех, кто находился сейчас на городской площади, были направлены на несчастного.

Однако тот, кто сейчас находился в центре всеобщего внимания, всем своим видом выказывал полное равнодушие к происходящему. Во всяком случае, со стороны все выглядело именно так. Даже понимание того, что все эти люди собрались только для того, чтобы посмотреть на его смерть, не волновало его. Мысленно он уже давно воспарил над землей и отправился в священное место, о котором так часто говорили его братья-магометане, подарившие ему новое имя Абид – Поклоняющийся. Ему казалось, что вот-вот и перед ним предстанет крылатый Азраил, избавляющий души от бренных тел. Абид не боялся гнева солнечного бога Ундея. Не страшился он и верного слуги его –жреца Арина, захватившего трон мертвого кагана. Руки Абида были связаны за спиной жесткой верблюжьей веревкой, такие же путы сковали и ноги отступника-муслима.