Страница 47 из 63
Он поднял глаза и встретился взглядом с одним из своих новых попутчиков. Незадачливый недоросль в грубых доспехах — не то стражник, не то ополченец. Он был крайне неразговорчив, немного заикался и, кажется, жутко стеснялся той ситуации, из которой его вытащили. Действительно, когда ты вроде как вооруженный солдат, немного позорно прятаться в норе вместе с… маленькой девочкой.
Переведя взгляд правее, Александр заглянул в черные глаза второй попутчицы — ехидные, прищуренные глаза, с насмешкой наблюдающие за его бесплотными попытками добыть огонь.
— Что? — преувеличенно-удивленно спросила девочка. — Я молчала!
Да, да — недовольно подумал Александр. — Потому что и так понятно, что ты думаешь.
В отличие от парня, мелкая оказалась большим источником головной боли. Она имела свое мнение по всем вопросам и высказывала его вне зависимости от того, было ли оно кому-то интересно. Удивительно беспокойное, болтливое и наглое существо — полтора метра сплошной проблемы, увенчанное копной спутанных черных волос.
При всем при этом Александр ловил себя на мысли, что с появлением этих двух ему стало гораздо легче. Они, вне всякого сомнения не были людьми — первые несколько часов попутчики бродили болванчиками, изъясняясь десятком фраз и неестественно двигаясь. Однако уже к концу первых суток куклы ожили — и сейчас были не менее человечны, чем он сам. Похоже, доктор Зло знал, что говорил. Жаль, что не получается управлять всей этой сверхъестественной лабудой осознанно — но и так вышло неплохо. По крайней мере, он больше не боится незаметно сойти с ума от одиночества…
— Ладно, придется обойтись без огня, — озвучил Александр вслух и так очевидную для всех вещь. — Так что, все по-прежнему? Не удалось ничего вспомнить?
— Ннет, сэр, — виновато сказал парень. — Все что я помню — как ппрятался в тех камнях. И это все, совсем.
— Прятался и звал мамочку, — фыркнула девочка. — А еще меч нацепил!
— Ну, ну, не цепляй человека, — Александру стало жалко парня. — Он как минимум прикрыл тебя собой.
— Ага, потому что не влезал глубже в дыру, — в словах все еще была насмешка, но тон изменился. Ха, а она не безнадежна.
Девочка достала из-за пояса подаренный Александром кинжал и принялась его вертеть.
— Так куда мы направимся дальше?
— Ага, так все-таки я главный? Помнится, кое-кто не так давно был с этим не согласен.
— Ну, ты конечно большой болван, похожий на консервную банку, но у тебя есть парочка достоинств. Ты, по крайней мере помнишь свое имя, в отличие от меня и мистера мамочкиного сынка. И в этом безумном месте ты, кажется, немного ориентируешься. Так что… — девочка пожала плечами.
Александр хмыкнул. Наконец-то, не понадобилось и двух дней, чтобы кое-кто признал парочку очевидных фактов.
Интересно, вдруг подумал он, когда он еще был жив, у него был кто-нибудь, родители, брат… младшая сестра? Такая же невозможная, шебутная и забавная.
Он мотнул головой, отгоняя дурацкую мысль, и открыл было рот, намереваясь ответить что-нибудь такое же веселое и бессмысленное, чтобы поддержать разговор — но его прервал до боли знакомый голос, прозвучавший из-за спины.
— Удивительно. — доктор, все в том же халате, вышел к центру поляны. Парень и девочка замерли неподвижными изваяниями. Александр рванулся было, но встать не смог — ему на плечи будто бы уложили бетонную плиту.
— Удивительно. — повторил доктор. — Я внимательно наблюдал за происходящим, и я окончательно установил — мы, я имею в виду нынешнее человечество, не в силах не то что воспроизвести, но даже понять происходящее. Два грубых, смешных, нелепых шаблона — плохо прорисованные модели, «стражник» и «девочка», из дурацкой низкобюджетной игры. А теперь, спустя двое суток — что они такое? Как ты это сделал? Речь, поведение, характер, уникальная внешность… Да, ситуация далеко не обычная — стресс, обстановка, кое-какие мои наработки, но! Но!
Доктор возбужденно потряс руками. На его лице проступало искреннее восхищение. Он обошел поляну по кругу, внимательно всматриваясь в застывшие фигурки.
— Что же, приготовления почти завершены. Необходимые данные собраны. Надеюсь, мне удастся разобраться, когда я перейду на следующую ступень. Осталось последнее. Безопасность.
Доктор остановился напротив Александра, безуспешно пытающегося перебороть невидимые путы.
— Я благодарен вам за вашу помощь, пусть и не совсем добровольную. А теперь прощайте. За все должна быть заплачена своя цена, и вы оплатите мне мое возвышение. Конечно, вам это кажется несправедливым, но — «каждому свое». Фраза, конечно, изрядно запачкана кое-какими обстоятельствами, но от этого не перестает быть воистину верной.
Александр взглянул в равнодушные серые глаза и понял, что не хотел бы быть паствой такого «бога». С усилием разжав непослушные челюсти, он произнес:
— Забери… этих…
— Что? — доктор, кажется, немного удивился. Он обернулся, еще раз оглядел замершие фигурки. — А. Зачем? Сделаю себе своих.
Фигура в халате исчезла. Как и бетонная плита с плеч Александра. Он не успел обрадоваться этому факту, когда окружающая действительность со страшным скрежетом лопнула в нескольких местах — и его придавила к земле нечто гораздо, гораздо более тяжелое.
Мутное голубое небо прорезали трещины. Голубые осколки осыпались, на лету истаивая и превращаясь в ничто. Целы куски окружающего ландшафта один за другим лопались, рвались, схлопывались с отвратительными, рвущими душу звуками. Эти звуки пугали до глубины души — ибо так звучала наступающее Ничто.
Спутники Александра в ужасе вскочили на ноги, осматриваясь — для них, пропустивших разговор с доктором, все происходящее было абсолютно неожиданным и тем более страшным.
Минуту спустя Александра немного отпустило, и он смог приподняться, опираясь на подставленные плечи. Увиденное абсолютно не вдохновляло. Реальность существовала в пределах злополучной полянки — круг диаметром метров двадцать, не больше. За его пределами зияла пустота. И эта пустота решительно наступала — с краев круга осыпалась мелкая крошка, истаивая и все сильнее сужая оставшееся жизненное пространство.
— Сволочь, — прохрипел Александр. — Все-таки решил замерить… за сколько… я сдохну.
— Что?
— Отпустите. — Вырвавшись из хватки поддерживавших его рук, он опустился на колени. — Пожалуй, остался последний шанс. Молитесь, что ли.
Александр упер взгляд в неровную поверхность земли, сунул палец себе в рот и вцепился в него зубами.
Спустя мгновение он уже рисовал — красным по черному.
Что-то необратимо сломалось в этом искусственном мирке — кровь не впитывалась в землю, она как будто вовсе с ней не взаимодействовала, застывая четкими алыми линиями. Александр полз на четвереньках, лихорадочно чертя причудливые завитушки. Память послушно восстанавливала ритуальный рисунок — страх подхлестывал ее. Рисунок, мельком увиденный несколько раз — от которого сейчас зависела жизнь. А может быть, и целых три жизни. Кровь быстро прекращала течь, и приходилось кусать все новые пальцы. На руках уже не было живого места. Поляна сжалась метров до десяти. Рисунок близился к завершению.
Круг. Вписанная в него гектограмма. Три круга поменьше — в углах воображаемого треугольника. Вписанные в них пентаграммы. Промежутки между фигурами заполнены причудливыми рунами, разбросанными в кажущемся беспорядке. Кажется, все. Последний символ, похожий на раздавленного паука, занял свое место. Александр вскочил, втолкнул в один из кругов парня, в другой — девочку. Сам встал в третий. Осколок умирающей реальности — чуть больше, чем ритуальный круг — скрипел и трещал, существуя из последних сил. Александр смотрел на спутников, видел в их испуганных широко распахнутых глазах немой вопрос — и не знал на него ответа.