Эффект плацебо

– Да. – Адриан запрокидывает голову и грустно смеется.

Мне не хочется смеяться ему в ответ, и я отворачиваюсь. Собираюсь уйти, но Адриан хватает меня за руку, чтобы остановить.

– Я не могу поверить, что прошло столько лет, и ты снова рядом, – от голоса Адриана меня пробирает дрожь, я не могу поднять взгляда. Молю про себя, чтобы он отпустил уже мою руку, но Адриан вцепился мертвой хваткой, и мне остается лишь задерживать дыхание. – Как же ты оказалась так далеко от острова?

– Я спряталась на грузовом судне и оказалась на материке, – мне неприятно чувствовать взгляд Адриана в темноте, и я рывком высвобождаю руку. – Что они хотят от меня? Те люди и Майк.

Адриан запускает руку в волосы и громко вздыхает.

– Я мало знаю, но твои родители владели крупным бизнесом. Не совсем законным, если можно так сказать.

– Мои родители умерли пять лет назад, Адриан!

– Но их делом до сих пор кто-то управляет.

У меня перехватывает дыхание.

– Что?

– Грета, я… я не знал. Я рассказал отцу о тебе, то был единственный способ оставить тебя в живых. Он думает, ты знаешь, ты должна знать…

– Я узнаю. Узнаю все о себе, что только можно узнать.

Меня вновь порывает уйти, убежать подальше, вернуться в каюту и завернуться в одеяло, но я остаюсь на месте. Мы с Адрианом молча смотрим друг на друга с минуту, пока с моих губ не срывается имя:

– Томас.

Адриан вздрагивает.

– Он умер, да?

Адриан качает головой.

– Нет, Грета. Он пропал. Давай не будем говорить о нем сейчас. Уже поздно.

Я киваю и плетусь к себе. Океан такой огромный, что, кажется, мы уже никогда не достигнем берега. И поэтому я не расстраиваюсь, пытаясь открыть все карты сразу.

В запасе у меня есть целая вечность на поиски ключей и зарытого клада.

Этой ночью я никак не могу уснуть. Меня качает на волнах и уносит в пограничный мир на стыке сна и реальности, поэтому я крепко сжимаю одеяло, притягиваю колени к груди и теряю ощущение пространства. Я больше не понимаю, где низ, а где верх, каюта, что прежде казалась красивой, но маленькой коробкой, испаряется, и меня будто бы выбрасывает в открытый океан.

Я ничего не чувствую. Ничегошеньки.

Но и спать тоже не могу. Мысли крутятся в голове, и в один момент становится так страшно, что я уже не могу дышать.

Помню эти приступы, панические атаки, которые преследовали меня на протяжении года после смерти родителей. Меня парализовало, я жадно втягивала в себя воздух, в висках пульсировала боль, а перед глазами мелькали и вытягивались темные круги, похожие на призраков. Мой разум нельзя было контролировать.

Сейчас со мной происходит то же самое. Крик в моей голове зацикливается. Голос вторит ему, пытается перебить, повторяет снова и снова:

«Я буду помнить тебя, Грета. Буду помнить».

Я хватаюсь руками за горло, дрожу так сильно, что, кажется, пол подо мной ходуном ходит. Я лечу. Мне кажется, что я либо лечу, либо тону, либо падаю, что подо мной больше нет никакой опоры, и страх усиливается многократно.

Пытаюсь повернуть голову. Свет проникает через щель под дверью и падает на стену в самом низу. Почему-то я смотрю именно на эту тонкую полоску света, и в ней мелькают жуткие темные пятна. Они приближаются ко мне. Хотят забрать меня к себе в темноту.

Я закрываю глаза, переворачиваюсь на бок, обнимаю руками колени и шепчу:

– Все нереально… невозможно… нереально… оставьте меня…

Сквозь бред слышу, как ворочается Люси и поднимается со своей кровати.

– Генри? Все нормально?

Я не отвечаю. Задерживаю дыхание и притворяюсь, что сплю. Люси прогоняет чудовищ, и внезапно я проваливаюсь в сон до самого утра.

***

На следующий день Люси становится легче, и она решается вновь выйти на палубу. Здесь много людей, потому что день очень хороший. Океан – большой добрый зверек и сегодня он нам улыбается, предлагает поиграть, и я чувствую это через Люси. Кажется, она на седьмом небе от счастья, перевешивается через бортик, пытаясь заглянуть в воду.

– Учти, если ты упадешь туда, твои кости перемолотит турбинами, – бросаю я, проходя мимо, но Люси меня игнорирует.

– Генри, там рыбы!

– Им осталось недолго.

Мы идем на завтрак, и еда здесь просто фантастическая. Люси облизывается и в считанные секунды сметает все, что видит перед своим носом, не раздумывая, ее это тарелка или нет. Я сижу на стуле с неестественно ровной спиной, оглядываюсь на людей и не притрагиваюсь к еде. Впервые за последние годы чувствую к ней совершенное равнодушие.