Страница 29 из 118
Нет никого. И никогда не было. Я призрак.
Мне кажется, что что-то сломалось в моей вселенной. Мне кажется, что по чудовищной случайности я попала не в свой мир, не в свою жизнь, а в чью-то злую шутку.
Никого нет.
Я иду к океану, на свое место, на безлюдный пляж.
Сажусь на корточки у кромки воды и провожу кончиками пальцев по ее поверхности. Смотрю туда, где океан выливается за горизонт. Туда, где ничего не существует и не может существовать. Все иллюзия. Все, чего мы не знаем в этот момент, не существует на самом деле. Может быть, в эту самую секунду мир за океаном уже разрушен. Может, там уже случился конец света, ядерная война или нашествие пришельцев – его нет и не будет, пока я сама его не увижу, пока не потрогаю. Пока не стану его частью.
На солнце моя кожа нагревается, и слезы, бегущие по щекам, кажутся холодными. Я не пытаюсь сдерживать их теперь, потому что знаю: здесь их увидит только океан. Он сохранит мою тайну, запомнит меня в этот день, как и помнил одиннадцать лет назад.
Я опускаю руки в воду и закрываю глаза.
Океан помнит. Помнит все.
В голове вырисовывается картинка из сна. Я представляю себе Адриана с фотоаппаратом в руках и Томаса, чьи пальцы парят над клавишами фортепиано. Я слышу музыку, она едва различима в шуме волн, но я знаю ее. Я слышу его голос.
Я слышу, как он поет песню о страхе, смерти и боли
Everybody goes
Leaving those
Who fall behind
Everybody goes
As far as they can
They don't just care
[Все уходят,
Оставляя позади тех,
Кто не может подняться.
Все уходят
Далеко, насколько могут,
Им просто всё равно.][1]
Я понимаю, почему так сильно люблю океан и ненавижу город. Океан создан из гармонии. Все, что может звучать и звучит здесь – резонирует со всем остальным. Музыка воды едина и соткана из миллионов звуков. Она прекрасна. Уникальна. Она забирает с собой мою боль, опустошает меня изнутри, как сосуд воспоминаний.
Я в этой воде – рыба. Рыбы не знают о страхе, отчаянии и любви. Рыбы не знают, что значит предать или потерять. Они не знают, что значит остаться в одиночестве. У рыб есть целый океан и слишком короткая жизнь, чтобы постичь его смысл. Но мне кажется, рыбы успевают. Люди – нет. Потому что дело не во времени, и даже не в самих людях, дело в том, умеем ли мы слышать нужную музыку в нужный момент нашей жизни.
Your mother's dead
She said
"Don't be afraid"
Your mother's dead
You're on your own
She's in her bed
[Когда мама умирала,
Она сказала:
«Не бойся».
Твоя мама умерла,
Теперь ты осталась одна,
А она ещё лежит в своей кровати.]
– Генри! – Я вздрагиваю. – Генри! – Слышу шаги. Я не сразу понимаю, что происходит, потому что с трудом разлепляю веки, но чувствую, как на мне тут же смыкаются маленькие ручонки.
– Люси, боже мой! – вскрикиваю я и тут же прижимаю девочку к себе. Так крепко, что она надрывно сопит в моих объятиях, и я заставляю себя ослабить хватку. – Боже… как ты? – спрашиваю, зажимая ее лицо в своих ладонях и заглядывая в маленькие глазки-бусины. – С тобой все хорошо?
Ее лицо красное, глаза на мокром месте. Люси недовольно сопит, вырывается из моей хватки, отворачивается и надрывно дышит, чтобы не расплакаться. Вот она – моя сильная маленькая девочка.
– Генри, – шепчет она и вдруг срывается с места, срывается и в другом смысле – бросается мне на шею, утыкаясь лисьим носиком мне в плечо, – Генри…
– Что такое? Что случилось, Люси?
– М-майк, – всхлипывает она, – М-ма-айк…
Хмурюсь. Все внутри горит от этого имени.
– Он п-пришел через несколько дней после того, как вы пропали. Пьяный. Он громко кричал, Хьюстон подрался с ним, пытался угомонить его, но не смог. У М-майка были деньги, он кидал их и кричал, что теперь живет в городе, что грязь и дерьмо в прошлом. А еще он…