Эффект плацебо

– У тебя застиранная до дыр одежда, пропахшая средством от клопов, и дикие глаза, где ты живешь?

Изучаю взглядом трещины в деревянных дощечках на полу и тихо усмехаюсь: «Вряд ли он найдет верное название тому месту, в котором я живу».

– Как тебя зовут? – спрашивает он наконец, но на этот вопрос я тоже не отвечаю.

– Мне нужно в туалет.

Парень чуть наклоняет голову и смотрит на меня исподлобья:

– Хорошо, только если обещаешь ответить на вопросы.

Это глупый шантаж, но у меня не остается другого выбора.

***

В этом доме, в совершенно странном плену, очень тепло и пахнет новой мебелью. В просторной ванной так чисто, что, кажется, блеск стен вот-вот ослепит меня, и я зажмуриваюсь, пробираясь к раковине, открываю воду, чтобы умыться.

В дверь стучат, и я вздрагиваю.

– Я принес тебе кое-что из одежды и полотенце. Можешь принять душ.

Я приоткрываю дверь и беру ворох ткани, что пахнет порошком, как и постель. Хлопаю ресницами, но не нахожу смелости поднять взгляд на парня и снова захлопываю дверь перед его носом.

Стараюсь наслаждаться теплым чистым душем как можно дольше. Намыливаю тело много-много раз, и еще больше – смываю. Тру кожу руками, пока она не становится на пару тонов светлее и не оказывается гладкой, мягкой и по-настоящему живой.

Когда выхожу из ванной в серых штанах, болтающихся на болезненно худых бедрах и в футболке, в которую можно завернуться дважды, парень смотрит на меня и ухмыляется. Глупая улыбка.

Я ненавижу его. То, как он на меня смотрит. Как наклоняет голову, будто бы пытаясь рассмотреть меня с разных сторон. И еще молчит. Это самое отвратительное. Он молчит и стоит статуей древнегреческого божества, скрестив руки на груди, как будто это я должна рассказать ему, как же меня угораздило грязной, бездомной и такой непробиваемо тупой угодить в рабы безмолвному титану.

Мы возвращаемся в комнату. Я медленно опускаюсь на кровать, смотрю себе на руки.

– Грета, – язык упирается в зубы, и с губ срывается незнакомое мне имя. – Меня зовут Грета.

– Адриан.

Его голос бесцветен. Неживой, тусклый, монохромный, он никак не сочетается с изящностью в его имени. Да и сам Адриан соткан из противоречий. Я невольно поднимаю взгляд, вижу его сильные руки, суровый взгляд, нахмуренные брови, но если отойти подальше, то он – статуя Аполлона. Сама изящность на уровне искусства. 

– И как ты оказалась на нашем складе, Грета?

– А ты? – я поднимаю глаза, чтобы поймать его взгляд. – А ты как здесь оказался?

Мне удается его смутить.

– В смысле?

– Ты не похож на наркоторговца.

Это странно, но мои губы растягиваются в улыбке. Я запрокидываю голову назад, тихо смеюсь. Остатки страха бесследно исчезают, и я смотрю на Адриана с интересом. Поворачиваю голову, тяну подбородок вперед, передразнивая эту его манеру, но, кажется, это и правда работает. С такого ракурса мы меняемся ролями.

– Я не хотела воровать эти наркотики.

– Какие наркотики?

Я смеюсь, будто это самая глупая шутка на свете.

– Не притворяйся, что вы делаете витаминки. Те таблетки, что лежат у вас на складе. И ампулы.

– И что тебе об этом известно?

– Что от этой дряни меня полоскало два дня, хотя остальные называют это «кайфом». Я чего-то не уловила, но мне все равно на самом деле. Меня попросили помочь.

– Помочь в чем?

– В том, чтобы обокрасть ваш склад, конечно же!

Он снова наклоняет голову и хмурится, а меня снова пробирает смех – глядя на это я не могу оставаться серьезной.

Мы молчим еще очень долго. Игра в гляделки кажется бесконечной.

– Я не уйду отсюда, пока не услышу все.

– Я тоже не хочу уходить отсюда, – пожимаю плечами и передвигаюсь назад, упираясь спиной в стену. – Ты когда-нибудь жил в подвале с пятью бездомными детьми в сырости, среди клопов и крыс, батрачил в порту и мечтал не умереть от голода?

Адриан удивленно хлопает ресницами.

– В этом доме тоже есть подвал, если тебе будет удобнее…

Он говорит это с предельно серьезным видом, и если сначала я принимаю Адриана за какого-то безмозглого качка, то потом до меня доходит: он действительно шутит. Наверно, что-то меняется на моем лице, может, брови съезжаются к переносице, образуя на лбу морщинку, но Адриан начинает смеяться. Громко, чуть прикрыв глаза. У него необычный, но странно красивый смех.