Страница 12 из 14
Пока я читал лекцию, шуршуны опять достали свою тряпку, свили из нее гнездо и улеглись туда пирамидкой. Цефеанин раскрыл нож, центаврианка – журнал мод. Одна только бактерия смотрела мне в рот с интересом, и то только потому, что заметила там язык и заинтересовалась его причудливыми движениями. Разозленный, я кликнул файл с «Миллионом алых роз» и врубил звук на максимальную громкость. Ученики вздрогнули и испуганно посмотрели на меня. Шуршуны истерически взвились под потолок, таща за собой гнездо, потом полетели к двери, но я ее предусмотрительно заблокировал.
– Что у вас происходит? – послышался из коридора голос Леклера. – Динамики сломались?
– Нет! – прокричал я. – Мы любим громкую музыку.
Леклер разблокировал дверь и прищуренным глазом осмотрел учеников.
– Вы мешаете соседней группе. У них контрольная.
Я убавил звук и развернул экран с текстом. Леклер, который уже собирался уйти, вдруг подскочил на месте, как заяц. Между его ног пытался протиснуться Снорри.
– Почему пустить не? Класс внутрь Снорри наружу.
– Проходите, проходите, – смутился Леклер, и, сделав мне предупреждающий знак бровями, скрылся за дверью.
– Железа, – с довольным видом сказал Снорри. – Утро плохо. Доктор трогать Снорри весь. Слизь течение и запрет шмыга. Вирус злобный поражать мозг щупалец селезенка. Таблетка какой разный. Уколы тож. Снорри здоровый. И Снорри здесь где. Михаил учитель рад?
Степень моей радости могли описать только отрицательные числа. Или иррациональные. Какие-нибудь квадратные корни из икса и игрека.
– Проходите, – сказал я.
Снорри добрался до своего места, вынул откуда-то огромный носовой платок и принялся усиленно сморкаться. Песня закончилась, но тишина так и не наступила, потому что Шпыш подхватил мотив и стал, коверкая слова, напевать услышанное. Теперь он пытался синхронизоваться с дудением Снорри.
– Михаил, а в чем суть этой истории? – спросила Мармала. – И что такое розы?
Я показал голограмму. Шуршуны необычайно оживились и принялись кружить над ней, желая немедленно приступить к сбору нектара. Я попытался их отогнать, но они были настроены серьезно. Пришлось убрать голограмму и объяснять на пальцах.
– На Земле существует ритуал. Когда мужчина проявляет интерес к женщине или хочет отблагодарить ее, он дарит цветы.
– Кормовой? – поинтересовался Снорри, не выпуская из щупалец платка.
– Теоретически нет. Конечно, женщина может их съесть, но обычно она ставит букет в вазу.
Мармала поискала в словаре слово «ваза» и недоверчиво посмотрела на меня:
– Тут, кажется, какая-то ошибка. Словарь говорит, что ваза – небольшой сосуд объемом до пятидесяти литров. Как женщина поместила в него миллион цветов? Она их измельчила?
Признаться, я не задумывался над текстом. Действительно, получалось, что для хранения этого невообразимого букета было бы мало и бочки. Собравшись с мыслями, я сказал:
– Земные песни редко описывают реальные ситуации.
– Был это ложь? Гнусен ложь? Недостоверный информация? – возмутился Нрд. – Надо говорить рано зачем поздно. Ухи сложить песня не слушать. Нехорошо делать Михаил учитель. Нарушать честь и братство.
Цефеанин растопырил чешуйки и стал похож на еловую шишку. Я лихорадочно обдумывал, как спасти положение. Если он пойдет и нажалуется на меня, я получу еще один штраф. А мне уже хватит!
– Нрд, все немного не так, – произнес я умиротворяющим голосом. – Песня рассказывает историю, которая часто случается в жизни. Но вы понимаете, иногда нельзя назвать вещи своими именами. Земляне не описывают прямо свои чувства. Они используют намеки.
Цефеанин перевел слово «намек» и задумчиво свесил на подбородок раздвоенный язык.
– Я понимать правильно цветок быть не цветок?
– В некотором смысле, да.
– Конечно, песня не о цветах! – весело сказала Мармала и так пнула своего толстожала, что тот откатился к дальней стене и перевернулся вверх колесиками. – Как я раньше не догадалась? Вы, земляне, часто говорите, что дети – цветы жизни. Герой песни вошел в период сброса рогов и выносил для любимой миллион эмбрионов! Но стеснялся об этом сказать.
Я окончательно запутался в происходящем. А сброс рогов отозвался в моем сердце нестерпимой болью. Я набрал в грудь побольше воздуха, чтобы объяснить центаврианке, в чем она не права, но тут прозвенел звонок, и я сказал:
– Вот и подошел к концу наш увлекательный урок. Я предлагаю вам подумать над текстом песни дома. К вечеру сегодняшнего дня вы должны прислать мне на почту эссе. Тридцать строк. Темы на выбор: «Мое любимое блюдо» или «Роль цветов в жизни землян и моего народа: сравнительная характеристика». Всем спасибо, все свободны!
Ученики один за другим покидали класс, а я в бессилии развалился на стуле. Впереди у меня еще было две лекции в группе продвинутых кристаллов с метановой планеты Гипериум-451F. Готовиться к занятию не пришлось: все материалы предоставил профессор Виноградов, моя задача – только их озвучить. Но я должен был читать лекцию в противогазе. На нормальные ринопленочные фильтры у школы денег не нашлось, поэтому закупили старинные масочные устройства с классическими хоботками и простыми линзами. Я потренировался в каюте и чуть не умер. А мне три часа надо продержаться, пусть и с перерывом.