Страница 1 из 14
Глава 1.
Директор Космической школы языков, убеленный сединами профессор Виноградов, взглянув на меня, чуть нахмурил густые брови и принялся рыться в бумажках.
– Я отсылал резюме с биометрией вашему секретарю, – робко сказал я. – Еще неделю назад.
– Видел, знаю. Погодите, сейчас найду.
И он вытащил из старинной папки «Дело» с мохнатыми завязками черно-белые распечатки. Моя прекрасная голограмма, на которой я себе так нравился, превратилась в пятно, где нос неотличим от уха, а тело похоже на Сатурн со всеми его кольцами.
– Работаю по старинке, не доверяю всем этим летучим окнам, – ворчливо сказал профессор. – Итак, юноша, вы окончили Лингвистический университет в 2112 году. И что вы делали два года после выпуска?
– Занимался исследованиями, – бодро сказал я, лихорадочно думая, установлен ли в офисе школы дистанционный полиграф.
Нет, сказанное мной не было совсем уж откровенной ложью. Я исследовал. Исследовал возможности зарабатывать на жизнь, не сильно при этом утруждаясь. Сначала я открыл сетевой магазин по продаже цефеанских ротовых слизней для очистки языка и десен. Быстро прогорел. Потом организовал лотерею, главным призом в которой был стул-эвакуатор моего собственного изобретения. Я так и не понял, почему не нашлось желающих им завладеть. Мой стул был способен анализировать уровень тревоги владельца и в случае опасности первым удирал из помещения. По его поведению можно было понять, стоит ли спасаться или можно еще немного попить чай. Я с трудом продал три лотерейных билета – их все купил сосед, в благодарность за то, что я подтянул его брата по космолингве и спас от отчисления из Института биотехнологий, довольно престижного заведения, куда попадали немногие. Я сам туда не попал, если что.
Когда подходил к концу второй год моего сидения дома, отец поставил на холодильник код и отсек меня от питания. Я взял себя в руки, постригся, сходил в голографический салон и сделал приличный снимок, после чего сел составлять резюме. Вышло небогато. Пока я уныло менял формулировки, всплыло окно рекламы: «Горящие вакансии в Космическую школу языков. Если вы молоды, полны сил и хотите установить настоящий контакт с инопланетянами, спешите к нам!» Я и поспешил.
Дребезжащий голос профессора Виноградова вернул меня к реальности.
– У вас профильное образование, это плюс. Вы проходили практику преподавания языков?
– Да, на седьмом курсе. У меня высший балл за конспект урока.
– А с инопланетянами имели дело?
– Нет, только с людьми.
– Юноша, – сказал профессор Виноградов. – Вы понимаете, что наша школа – визитная карточка человечества? Мы не просто учим инопланетян связной речи. Мы открываем им окно на Землю! Это священная миссия, возложенная на нас президентом!
Дальше он еще много чего сказал, но я уже понимал: меня возьмут. С кадрами у школы было плохо. С тех пор как карманные конверторы речи подешевели, интерес инопланетян к изучению человеческих языков упал. Школы начали разоряться одна за другой, сохранились только те, которые жили на правительственные дотации. А потом из-за неверного перевода чуть не случилась война между Землей и Проксимой-3, после чего появилась идея переоборудовать под школы старые туристические космолайнеры и облетать обитаемые планеты, завлекая клиентов с близкого расстояния. Ко всему прочему на таких кораблях работали неплохие спа-салоны. Языковой бизнес оживился. Стало не хватать хороших учителей, а потом – даже средних и плохих. Дошло до того, что языки инопланетянам преподавали все кому не лень. Теперь не лень стало и мне, а я, на минуточку, дипломированный переводчик с центаврианского и нозеанского. Правда, со словарем. Зато в совершенстве владею космолингвой.
Пока я делал вид, что слушаю профессора, а профессор делал вид, что говорит важные вещи, вошла секретарша и сказала:
– К вам Ульдмаар Секундус. С ним толстожал.
– В наморднике? – заволновался профессор.
Секретарша неуверенно кивнула.
– Тогда пустите. А вы, – тут профессор опять посмотрел на меня и соединил брови в одну непрерывную линию – собирайте чемодан. Катер школы будет ждать вас в космопорту «Бородино». Старт завтра, в шесть. Полетим вместе. Учебный план вам перешлют по почте, извольте ознакомиться.
– А зарплата? – спросил я. – С зарплатой-то что?
Профессор укоризненного покачал головой:
– Преподавание языков – это священная миссия…
– Стойте! Про миссию я уже слышал. Она ведь оплачивается, верно?
– Верно. Но вы должны понимать, что в нашем деле работают энтузиасты, которые живут языком, дышат им.
– А чем они питаются?
– Питание за счет школы, – торопливо сказал профессор. – Плюс сто кредитов за каждый проведенный урок.
– Сколько? – спросил я, не веря своим ушам. – Нет, спасибо, я лучше пойду.
– Стойте! Сто кредитов – это начинающим, а вам… положим, двести пятьдесят. И возможность перехода через год в административный состав, там оклад десять тысяч. Не все на Земле такие деньги получают.