Страница 41 из 90
– Это что такое? – в изумлении повторял Витя, разглядывая рисунок. – Ты кого нарисовал?
Филя достал первый портрет и подал их Вере.
– На каком из них Валентина? – спросил он.
– Вот на этом! – Вера уверенно показала на второй портрет.
– Врешь, стерва! – закричал Витя. – Вальку уродовать вздумала?
– Ничего я не вздумала! Виновата я, что ли, что ты слепой?
И они сцепились. Витя драл Верины волосы, за что был несколько раз укушен. Филя бросился между ними – насилу разнял. Витя потянулся ко второму портрету, намереваясь его разорвать, но не преуспел. Вера выхватила его и подняла над головой, с криком: «Не дам, не дам!»
– Вера, а пригласи сюда матушку! – попросил Филя. Закрадывалось нехорошее подозрение.
Варвара Михайловна явилась незамедлительно, вытирая руки о передник.
– Уделите мне, пожалуйста, пару минут. Мы тут рисуем портрет Валентины. Не могли бы вы описать ее?
– Валю? – растерянно спросила Варвара Михайловна. – А вам зачем?
– На полицию хочет работать, – сказал Витя. – Преступников будет рисовать, а пока тренируется на кошках.
– На кошках? А причем тут тогда Валя?
– Мама, это выражение такое. Темнота!
– Я ведь ничего не знаю, – пробормотала Варвара Михайловна. – Что вы от меня хотите?
– Просто опишите Валентину, – спокойно сказал Филя и поднял над листом карандаш, выражая полную боевую готовность. – Не бойтесь, говорите все, что придет в голову, я пойму.
Варвара Михайловна принялась путано излагать приметы, ее мысль скакала туда-сюда, как мячик по лестнице. То и дело она сбивалась на рассказ о детских шалостях Валентины, причитала, что на фабрике мало платят и дочь работает на износ. Филя кивал головой и мягко возвращал ее в нужное русло. Через четверть часа портрет был готов.
– Какой вы молодец! – сказала Варвара Михайловна, умиленно разглядывая работу. – Как фотографическая карточка, чудо! Можно я себе оставлю?
– Дай взглянуть, – грубо сказал Витя, подтягивая к себе портрет. – Филя, ты что, сбесился? Ты кого опять нарисовал? Кто тебя в полицию возьмет, если ты рисовать толком не умеешь? А еще картограф!
Девушка на третьем портрете была особенной. В ее чертах читался живой ум, чуть раскосые глаза горели нестерпимым огнем. Волосы, как нимб, обрамляли лицо. Об острые скулы можно было порезаться. Дело портила только заячья губа, безобразно исказившая рот.
– Ха! – сказала Вера, раскладывая на столе листы. – Все разные получились. Да, Филя, не судьба. Портреты – не твой жанр.
– Но я ведь нарисовал то, что вы описали! – возразил Филя. – Кто ж виноват, что так вышло?
– Ты хочешь сказать, мы не помним, как она выглядит? – с вызовом спросила Вера.
– Нет, но что-то тут не то.
– Вот почему я был против. Не надо было Вальку рисовать. Она этого не любит. Помните, мы фотографироваться пошли? Ты еще тогда в навозную кучу вляпалась, и мать тебя переодевала? Все получились – загляденье, одна Валька смазалась.
– А можно мне взглянуть на эту карточку? – спросил Филя.
– Не вопрос, – Витя достал с полки тяжелый альбом и бухнул его на стол. Взвилась пыль, и Вера отпрыгнула подальше. Дети на фотокарточке были тощие, но опрятно одетые. Мальчик в матроске и с корабликом в руке, младшая девочка в кружевном платье и чулочках, а вот вторую девочку было не разглядеть – всю ее фигуру закрывало слепое белое пятно.
– Фотограф сказал, дефект пленки. Переснимать не стали, денег не было, – Витя захлопнул альбом и поставил его на место. Филя озадаченно почесал в затылке.
– Как же она выглядит?
– А ты что, еще не видел ее? – поразилась Вера.
– Представь себе, нет! Вчера ночью застал ее в кухне, так было темно, и она быстро убежала.
– Она всегда была стеснительной, – сказала Варвара Михайловна. – Пряталась от людей. Только меня не боялась. Бывало, оставлю ее одну, она нашкодит – в опару ручками залезет или ополовник за печку уронит – так просит: только батюшке не говори. Очень боялась порки. Он приходит, она шмыг в сени и там сидит – холод ли, жара ли. Пока он не уйдет спать, не показывалась.
– Валька у нас с причудами, – резюмировал Витя.