Картограф

Филя поднялся с лавки и понял, что ему неловко идти в одних трусах. Даже на Пруньке кафтан, а он голый! Стыд, срамота! А Степка, казалось, ничего не замечал и гордо шествовал, выпятив живот, прямо к бассейну, в котором творилась вакханалия. Голые гетеры с визгом прыгали в воду, поднимая тучи брызг. Туда-сюда сновали лакеи, груженые подносами с пустыми и полными бокалами. Они спотыкались о собачек и чуть слышно чертыхались. На мелководье, как тюлени, лежали жирные тела. Филя протер глаза в изумлении. Это были не люди! О боже, куда он попал?

У самого бортика шевелил щупальцами гигантский осьминог. У него была вполне человечья голова, более того, он вальяжно курил сигару, обвив ее одним из щупалец. Рядом с ним лежала красивая пышнотелая гетера, ласково водившая пальчиком по присоскам. Осьминог травил анекдоты и сам над ними громко смеялся. Филя передернулся от отвращения.

Чуть дальше, на глубине, стоял, вытянув шею, кентавр. Конская часть была едва различима под водой, поэтому Филя сперва принял его за человека. Кентавр безразлично взирал на купальщиков, иногда погружаясь полностью под воду. Он скучал. Гетеры силились привлечь его внимание, но он отворачивался и уходил подальше, чтобы на него не попадали брызги.

У дальнего конца бассейна на приступочке восседал человек-скорпион. Из спины у него рос мощный хвост с ядовитым жалом на конце. Молоденькая гетера делала ему массаж, стараясь держаться от хвоста как можно дальше. Она силилась улыбнуться, и Филе невольно стало ее жаль. Скорпион блаженно вздыхал, жало покачивалось.

Позже Филя заметил среди монстров и обычных людей – типичных толстосумов, обрюзгших, волосатых, с загребущими руками, ослизлым ртом. Право слово, в лучшую сторону от нелюдей они не отличались. Филя постоял немного, оценил обстановку и принялся разносить напитки, ища глазами Веру. Ее нигде не было видно, краба тоже. Прунька быстро забралась под ближайший шезлонг и рычала оттуда на проходящие мимо ноги.

Филя опасливо обходил уродов, стараясь потчевать только гетер. Но ни одна из них так и не взглянула на него, словно он был в шапке-невидимке. Степка промышлял у дальнего конца бассейна, подобострастно кланяясь и скаля зубы в лакейской улыбке. Гигантский спрут выполз на сушу. Он откинулся на бок и подбрасывал щупальцами апельсины. Голая гетера ловила их корзинкой и, конечно, смачно шлепнулась на скользкий расписной кафель.

– Балдеешь? – прошептал кто-то Филе прямо в ухо. Он оглянулся – прямо за его спиной на цыпочках стояла Вера. Пьяная и красивая.

«Эх, и она в чем мать родила!» – подумал Филя и прикрыл глаза, чтобы не смущаться. Вера хихикнула.

– А ты милый! Ладно, не хочешь, не смотри. Я не настаиваю. Краб уже здесь, раздевается. Готовься, он выйдет вон из той двери, где нарисована химера.

Филя почувствовал, как гнев стремительно разливается по его жилам. Он прыгнул к шезлонгу, встал на карачки и сказал:

– Прунька, на выход!

Она зарычала и отползла подальше, противно скрипя коготками. Тогда он схватил ее за лапу и грубо поволок. Собачка визжала, как резаная, напрудила лужу и все же проиграла в неравной борьбе. Филя зажал ее под мышкой и поспешил к двери. Он прижался лопатками к рифленой плитке и затаил дыхание. Краб появился через несколько минут. Он был в махровом халате. Складчатый затылок сочился потом, седые волосы поднялись торчком.

– Стоять! – тихо сказал Филя и тыкнул краба в спину дулом пистолета. – Где моя сестра?

– Не понимаю, о чем вы, – пророкотал тот, силясь обернуться.

– Не двигайтесь, или пристрелю! Я не шучу. Верните сестру, и никто не пострадает.

Филя был горд собой, что так деловито и агрессивно повел разговор, но колени предательски дрожали и нелепо прыгала нижняя челюсть, зашамкивая хвостики слов. Прунька усердно выла, стараясь привлечь побольше внимания, пришлось пнуть ее. Она отлетела к бассейну и плюхнулась в воду.

– Молодой человек, вы ошиблись! – сказал краб. – У меня нет вашей сестры. Вы меня с кем-то спутали.

– Вас зовут Григорий Антонович?

– Нет.

Филя опустил пистолет. Сердце ухнуло в пятки. Он схватил не того краба!

– Кто вы?

– Да какое вам дело? – раздраженно спросил краб. – Вам нужен некий Григорий Антонович? Что ж, я – не он. Этого довольно! Теперь я могу идти?

Филя ощутил страшную горечь во рту, как будто только что сжевал полынный веник.

– А вы не знаете Григория Антоновича? – тихо и безнадежно спросил он. – Он тоже краб, как и вы.

– Во-первых, я не краб, а омар. Это разные вещи. Вы биологию в школе проходили?

Филя пригляделся. Его собеседник был худым, клешни высовывались из длинных, приспущенных рукавов, над головой шевелились усики. Да, это не краб, хотя тоже мерзейшее создание, порожденное природой в день гнева.

– Простите, я не хотел, – пробормотал Филя. – Вы похожи…

– Ничуть, – возразил омар. – Хотя, кажется, я знаю, о ком вы говорите. Но он здесь не бывает.