Картограф

Не обращая на это внимания, Витя продолжал:

– Деньги были, отец… эээ, то есть дядя еще был жив, он на заводе работал. Завод, правда, на ладан дышал, но хватало. Я пошел туда помощником мастера, к инструменту привыкал. А она возьми да скажи: хочу роскошной, понимаешь, жизни. Надоело жрать огрызки! Не должна моя писаная красота прозябать в вашей грязи. И все – спуталась с каким-то кобелем, и понеслось. Сидит, весь день на себя любуется, марафеты наводит, а вечером – фью! Мать все глаза выплакала. Ночь-полночь, ждет ее, срамницу, у окна. Припрется, духами от нее, вином разит, дышать нечем. Брякнется спать, а наутро все по новой. Что вот с ней делать? В сарае запирать? На цепь сажать? Скажи мне, праведник, давай!

– Я не знаю, – растерянно пробормотал Филя. – Но ведь есть же способы. Реабилитация.

– Работация! – передразнил Витя. – Для такой-то и вдруг работация. Нет, брат, ничего не выйдет. Упорная блядь. Замуж, разве, ее выдать? Хочешь, за тебя, а? Бери, мне не жалко.

Филя вконец оробел и только моргал глазами.

– Испугался? То-то же. Ладно, пойдем, я тебе в веранде постелю, отдохнешь. А мне кое-куда съездить надо. И для лягушки корма купить.

В веранде было зубодробительно холодно. На окнах и подоконнике искрился иней, занавески плясали от сквозняка, одеяло хрустело. Филя сел на кровати и долго смотрел на рассохшиеся половицы, пытаясь там отыскать ответы на тысячи вопросов, что роем носились у него в голове. Жизнь рассыпалась, и ее предстояло собрать заново. Так однажды он разорвал по неосторожности Настенькин браслет и долго ползал по ковру, выискивая крохотные бисеринки. Попытался нанизать их обратно на леску, да куда там! Вышло все не так, как было. Сестренка, конечно, расстроилась, плакала, не разговаривала с ним два дня. Так то был бисер, а сейчас, сейчас что?! И Филя неожиданно для себя заплакал. Горько, как ребенок, с всхлипываниями, которые не удавалось подавить.

На цыпочках к нему вошла русалка, села рядом и погладила по голове.

– Такой большой мальчик и плачет! – сказала она, прижимаясь к Филе теплым боком. – Ты чего? Витька тебя достал?

– Нет, – выдавил из себя Филя, захлебываясь слезой. – Я сестру потерял. Нет, не потерял – украли! Украли! А потом тетка из дома выгнала.

– Вот бы по мне так плакали! – сказала русалка с тоской в голосе. – А то увезут, и никто не вспомнит. Тшшш, не плачь, найдется твоя сестра. Я тебе помогу, у меня связи.

Она достала надушенный платочек и промокнула им Филин нос. «Так же вот Катя вытирала морду богомерзкого краба, – подумал Филя. – А пошла бы русалка ко мне в ассистентки?»

Он рассказал ей все: как жил с семьей в Гнильцах, о чем мечтал, почему решился приехать в Бург. Рассказал о крабе и о томительных часах в камере, о цыганке и ее пророчестве, только умолчал, что оно сбылось, но русалка и без того все поняла. Она слушала очень внимательно, иногда нежно вздыхала и принималась гладить его по голове. Филя захлебывался словами, боясь, что она уйдет, не дослушает, и тогда он опять останется один на один со своим неизбывным горем. Она была нужна ему, он молил: «Прошу, не уходи, побудь еще минутку, две». И она не уходила.

Когда слова иссякли, и гортань охватила каменная сушь, они долго сидели на кровати молча, обнявшись, как друзья, не видевшиеся много лет. От русалки пахло дорогими духами, в которых Филя различал ноты полевых цветов, липового меда, первого июньского зноя, когда еще не верится, что лето пришло. Вдруг дверь распахнулась, и в комнату ворвался Витя.

– Ага! – вскричал он. – Блудишь уже тут, стерва? Не успел я выйти, как ты к нему в койку прыгнула?

Объятья развалились, как карточный домик. Русалка вскочила на ноги, да так, что в ветхом полу остались метки от ее каблучков.

– Тебя сюда звали? – гневно спросила она, отдувая с лица прядку. – Не звали? Пшел вон!

Она схватила Витю за шиворот и поволокла к двери. К удивлению Фили, тот обмяк и почти не сопротивлялся.

– Вот что я тебе скажу, мой дорогой, – русалка обернулась к Филе на пороге, и ее теплая улыбка вновь согрела его. – Найти краба не мудрено. Я знаю, где собираются такие, как он. Я тебя проведу. Но скажет ли он, куда увез твою сестру?

– Скажет! Я его… я его к стене и в зубы, в зубы!

Русалка усмехнулась:

– Попробуй, только не получится ничего. Если решился на увоз и полиции не боится, значит, сам черт ему не брат. Нет, надо по-хорошему.

– Он людей крадет, а я по-хорошему?! – Филя вскочил с кровати и махнул в воздухе рукой, как будто наносил удар крабу в мягкое брюшко.

– Ты сестру хочешь получить целиком или кусочками? – разозлилась русалка. – Я к выходным разузнаю. Будь готов. Слушайся меня во всем, на рожон не лезь, и тогда вернем сестру, вот увидишь!

– Спасибо, – сказал Филя. – Спасибо!