Страница 8 из 72
- Проходи в дом, это последние, - кивнула на грибы. - Кофейник поставь, побеседуем.
Из-за угла дома колобком выкатилась Кайса: светлые вихры во все стороны торчат, в руках небольшая корзинка с яблоками.
- Бабушка Марта, я… - осеклась, увидев у крыльца Эркки, глазёнки испуганно забегали.
- Он знает, Кайса, не бойся. Поставь яблоки в сенях, завтра варенье сварим.
- Там ещё много. Я пришла спросить — куда эти высыпать? Соберу ещё.
Марта дочистила последний гриб, поднялась, опершись руками о колени, пошуршала в сенях, вынесла большой берестяной короб, поставила у крыльца.
- Сыпь сюда, я потом в дом занесу…
Всего пять ступенек у крыльца Мартиного дома, а словно на эшафот сегодня Эркки поднимался. Сердце, как залетевшая в комнату синица по грудной клетке порхало. Вроде как не чувствовал себя виноватым, пока среди людей в родном городишке толокся, а как на хутор попал, так и сдулось всё геройство.
Ясновидящая Марта как чувствовала: снова в заветный шкафчик залезла, знакомую уже бутыль достала, стопочки…
- Выпьешь со мной?
- А что не выпить? Выпью!
Ядрёный у Марты самогон, бьёт по мозгам с первого глотка. Оторвал Эркки кусочек хлеба от лежащего на столе каравая, глаза боится поднять, на руки свои смотрит. Прокашлялся и решил первым разговор начать.
- Сказала, значит, девочке правду?
- Ну, раз тебе смогла открыться, чего ж от родного человека прятаться?
- И как она это приняла?
- Как видишь, жива-здорова. Попросила фотографию матери. Посмотрела, вернула назад. Сказала: «Всё равно ты для меня — роднее». Но мамой звать перестала. «Бабушка Марта» - сам слышал. А я...Мне аж полегчало, как камень с души свалился… Теперь вот, чую, ещё один свалить надобно...Говори, что на душе лежит, не бойся...Знаешь уже, поди, что не кусаюсь и не колдую со злобы…
Долгим тяжким вздохом ответил ей Эркки. Изучал взглядом половицы под ногами. Вздрогнул, когда Марта засмеялась — никак не ожидал сейчас её хрустальный смех услышать.
- Ой, мужики, что дети малые...Нашкодят, а признаться страшно...Говори, не томи: другую встретил?
- Я...это...Тут такое дело: продавщица у меня новая…
- Анита? Красивая девка. И правильная. Женись на ней — не прогадаешь.
Эркки хлопал глазами, как новорождённый телёнок. Чего угодно ожидал он, только не этих слов.
- Ну что ресничищами ветер гоняешь? Забыл, что ведьмой люди кличут? Всё чувствую, всё ведаю. А ещё запамятовал ты, что я тебе постоянно повторяла, что замуж за тебя пойти не могу. Но ни разу не намекнула, что запрещаю тебе судьбу свою искать.
- Дак я...Думал, что ты и есть — моя судьба.
- Может, так оно и есть...Да только быть вместе нам не суждено. К тому же, не напраслину на себя я наводила — век мой бабий скоро из полноводной реки в ручеёк превратится. А там и вовсе обмелеет да пересохнет. Ты же — в самом рассвете. Тебе сам бог велел жениться, да детишками обзавестись, пока не поздно. Не думай, что предал меня. Ничего плохого ты мне не сделал и не сделаешь. Если Анита твоя не почувствует ничего, так и буду к тебе за продуктами да хозяйственной утварью ездить. Если ж бабье нутро ей подскажет, что со мной тебя делить хоть чуть, да пришлось — придётся мне другое место искать. Не хочу проблем тебе…
Снопом повалился Эркки со стула к ногам Марты, обнял её колени и зарыдал глухо и безнадёжно. Та гладила мужчину по голосам и тихонько повторяла:
- Ничего, всё наладится. Всё хорошо будет. Вот увидишь.
Скрипнула дверь, показались в проёме тонкие и торчащие в стороны, словно веточки на дереве, косички Кайсы.
- Дядя Эркки, тебе плохо? - полушёпотом спросила, забыв про надкушенное яблоко в руке.
- Нет, Кайса, мне хорошо…
Стирая рукавом слёзы со щёк, Эркки поднялся и, не стесняясь девочки, обнял крепко Марту и поцеловал прямо в мягкие полные губы. - Спасибо, спасибо тебе Марта, никогда я тебя не забуду!
- Уж в этом я нисколько не сомневаюсь. - усмехнулась та и провела руками по юбке, расправляя фартук, и от нехитрого этого движения кровь бросилась Эркки в голову и отчаянно замигали красные лампочки: «Что я делаю? Зачем пришёл? Бежать скорее надо!»
Марта обернулась к нему и на миг словно огоньки свечей в глубине её глаз блеснули.
- От себя не убежишь, Эркки… - тихонько выдохнула, Эркки и тот едва расслышал. И уже громче добавила. - Ну что, обедать-то будем? Кто мне поможет картошку почистить? Или ты торопишься, Эркки?
Тут бы ему развернуться и уйти, да не мог. Как магнитом тянуло и к колдовским глазам, и к широким бёдрам и к высокой груди…
- Нет, не тороплюсь…
Отправляясь после ужина спать, Кайса повернулась в межкомнатных дверях и совершенно серьёзно, по-взрослому, заявила:
- Не вздумайте на сеновале ночевать, холодно уже! За печкой, вон, ларь простаивает...Да и сауна долго не выстывает...А то на чердак идите — никто вас там беспокоить не станет, кроме мышей!
Дверь за девочкой закрылась и Марта прыснула от смеха.
- Вот же ж чертовка! Ни разу ни словом не дала понять, что давно нас рассекретила…
Эркки снова обнял Марту: казалось, вот так бы и стоял рядом всю жизнь!
- Идём, правда, в сауну погреемся — протопилась уж, наверное, в самую пору… - Марта вывернулась из объятий, накинула вязаную шаль, взяла Эркки за руку, повела за собой...И, как в первый раз, пошёл он за ней, как привязанный...Только тяжёлыми чувствами обуреваемый: как бы и вправду не был нынешний раз последним.