Лебёдушка

- Придётся тебе подождать, дрова все извела, пока бельё кипятила. Наколоть надо.

- Покажи, где плаха да колун для дров - я это дело быстро обстряпаю.

- Ну, пошли, коль не шутишь…

Марта невольно залюбовалась тем, как играют мускулы на руках Эркки — рубашку он снял и повесил на двери сарая. Очень похож он был сейчас на Юхани — такой же ширококостный да сноровистый. Руки мозолистые, кое-где поцарапанные — видно, что физической работы не гнушается, хотя мог бы лишь другими помыкать — положение позволяло. И показалось Марте, что знает она, о чём Эркки разговор вести будет. И жаль его стало: ведь придётся отказать! Нельзя ей уезжать из Руусукаллио, и сюда никого нельзя приводить. Не врал отец: проклятие на их роду лежит. Может, права Лииса, что сбежала с хутора — да вот отпустили ли её родные места? Может, и старое проклятие с собой в новую жизнь забрала? Ничего Марта про дочь не слышала с тех пор, как та принесла к ней в дом малышку Кайсу и исчезла.

Не наврал Эркки — с колкой дров управился быстро. И Марта Ниеминен не ошиблась в своих подозрениях: Эркки Хиетала свататься к ней пришёл.

Сидели они за большим деревянным столом, на печи закипал кофейник, от испечённого утром ржаного хлеба пахло так одуряюще, что гость едва слюной не захлебнулся. Поставила Марта на стол тарелку жареной рыбы, чугунок варёной картошки, нарезала крупными кусками домашнюю свиную колбасу. Кайса принесла с огорода хрустящие молодые огурчики, мясистые перья лука и укроп. Всё было так уютно и по-домашнему, что Эркки подумал было: «Дело в шляпе! Согласится Марта, куда она денется?!»

Однако, вышло всё вовсе не так, как он ожидал. Кайса, отсутствием аппетита никогда не страдавшая, умаявшись от дневной суеты, принялась клевать носом прямо за столом, всё ещё держа в руке недоеденный кусочек хлеба. Марта подхватила внучку на руки и отнесла в соседнюю комнату. Уложила девочку на стоящую в углу выдвижную кровать, укрыла разноцветным лоскутным одеялом. Возвращаясь, плотно прикрыла за собой межкомнатную дверь. Из старомодного кухонного шкафа достала бутылку самогона и две стопки. Налила по полной, подвинула одну гостю.

- Будь здоров! - только и сказала, выпив содержимое одним глотком и помотав головой, как растревоженная слепнями лошадь.

- И ты — будь… - Эркки растерялся, но стопку свою безропотно выпил, закусив невероятно вкусным ржаным хлебом мартиной выпечки.

А та снова наполняла стопки. Щёки раскраснелись. Платок Марта сняла после того, как еду готовить закончила, и Хиетала обратил внимание на обилие белых нитей в тёмно-русых косах хозяйки дома.

- Да, Эркки, старая и седая... - поймав взгляд гостя, усмехнулась Марта.

- Ну, что ты...Да если и так, я-то тоже не мальчик…

- А-а, так ты всё-таки свататься пришёл! Угадала я...Давай-ка ещё выпьем, Хиетала. Хороший ты человек. Давно не пила я с хорошими людьми...А с плохими пить ни к чему, опасно это…

Самогон бурлил в крови Марты. Мозг пытался ещё бороться за безусловный контроль над чувствами и словами, но многолетняя женская тоска брала верх — лупила кулаками, пытаясь заставить мозг отключиться.

Эркки опрокинул в рот вторую стопку, дожевал хлебную краюшку. Глаза на Марту он поднимать боялся, но той уже было всё равно.

Обошла вокруг стола, схватила за руку: - Пойдём со мной!

И Эркки пошёл — как бычок на верёвочке. Из комнаты — в сени. Из сеней — к амбару. На сеновал. В одурманивающе пахнущее сено первого укоса. И Марта рядом — горячая, как раскалённая печь.

- Ну, что смущаешься? Не бойся! Я тебя не съем...И в лягушку не превращу...Возьми меня, Эркки, ты же этого хочешь?!

И рубашку с него стащила, и штаны. И сама всё до ниточки со своего роскошного недолюбленного-недоласканного тела сняла. Дрожала, как осиновый лист, не могла дождаться, когда он навалится на неё своим большим телом, помогала рукой, чтоб не тыкался слепым котёнком второпях — направляла, куда надо...А там уж оба как с ума сошли: и стонали, и рычали, и царапались…

Остывать от ласк и нежиться долго в ароматном сене Марта им обоим не дала:

- Кайса скоро проснётся. Одевайся. И слушай меня внимательно: замуж я за тебя не пойду. Нельзя мне. Если хочешь — приходи иногда. Просьбами о помощи напрягать не стану, но захочешь помочь - отказываться не собираюсь. Хозяйство большое, рука мужская всегда нужна. Не придёшь больше — не обижусь. И магазин стороной обходить не буду. Все наши договоры остаются в силе: по товарам и их подвозу. Платить за всё буду, как прежде — не вздумай мухлевать. Не хочу, чтобы Мяннюнкюля ещё и твоё имя имя трепала, мне-то не привыкать…

Оправила одежду на себе, распахнула дверь, ушла в дом...Эркки, как оглушённый, потянул к себе штаны, рубаху, ремень…Сел на крыльцо, достал дедовский кисет с табаком, скрутил самокрутку. От своей конуры неслышно подошёл Вахти, снова потянул носом — вроде те же запахи, да какая-то новая нотка появилась. И нотка эта встревожила собачью душу настолько, что огромный волкодав заскулил, как маленький щенок и не оскалился на руку Эркки, когда тот потрепал его по загривку: - Ну, что ты, что ты, пёс!